По-иному была встречена нацистскими вождями новая аннексионистская акция, последовавшая вскоре после присоединения Прибалтики и связанная с территориальными претензиями СССР к Румынии. 23 июня Молотов впервые сообщил Шуленбургу о намерениях Советского правительства относительно отторжения от этой страны части её территории. Он сделал заявление, согласно которому решение бессарабского вопроса не терпит отлагательства. Советское правительство... решило использовать силу, если румынское правительство отклонит мирное урегулирование. К изумлению Шуленбурга, Молотов добавил, что советские притязания распространяются также на Буковину и что Советское правительство рассчитывает на то, что Германия не будет мешать советским акциям и даже поддержит их. Молотов особо подчеркнул, что Советское правительство считает вопрос о Бессарабии и Буковине "чрезвычайно срочным"[1].
В Берлине известие об этом демарше Молотова вызвало такое беспокойство, что Риббентроп счёл нужным немедленно направить меморандум Гитлеру, в котором указывал, что при подписании секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 г. "Советский Союз подчеркнул свою заинтересованность в Бессарабии"[2]. На следующий день Риббентроп послал телеграмму Шуленбургу, в которой просил передать Молотову, что Германия, оставаясь верной московским соглашениям, "не проявляет интереса к Бессарабии", но зато считает "притязания Советского Союза на Буковину чем-то новым"[3]. Выполняя это поручение Риббентропа, Шуленбург заявил Молотову, что "присоединение к СССР Буковины, которая никогда не принадлежала даже царской России, вряд ли может содействовать мирному решению проблемы". Молотов в ответ выдвинул чисто геополитический аргумент, сказав, что "Буковина является последней недостающей частью единой Украины и по этой причине Советское правительство хотело бы, чтобы этот вопрос был решен одновременно с бессарабским"[4]. На следующий день Молотов сообщил Шуленбургу, что, учитывая возражения германской стороны, Советское правительство "решило ограничить свои требования северной частью Буковины" и надеется, что "германское правительство... срочно посоветует румынскому правительству подчиниться и принять советские требования, так как в противном случае война окажется неизбежной"[5].
Германское правительство решило удовлетвориться этой "уступкой" и передало 27 июня румынскому правительству совет "уступить требованию Советского правительства"[6]. Однако в германских руководящих кругах это решение вызвало сильнейшее раздражение, о чём свидетельствуют, в частности, дневниковые записи Геббельса: "25 июня. Сталин сообщает Шуленбургу, что намерен действовать против Румынии. Это снова противоречит нашей договорённости. Посмотрим... 29 июня. Румыния уступила Москве. Бессарабия и Северная Буковина отойдут к России. Для нас это никоим образом не является приятным. Русские используют ситуацию"[7].
Заручившись согласием Германии на новую аннексионистскую акцию, Молотов заявил 27 июня посланнику Румынии в СССР, что завтра же советские войска вступят на территорию Бессарабии и Северной Буковины, с тем чтобы оккупировать эти территории в течение 3-4 дней[8]. Впрочем, немцы, уже тогда считавшие не исключённым нападение Германии на СССР, конфиденциально дали румынским руководителям успокоительные заверения, что эти территориальные уступки носят временный характер[9]. Германский военный атташе заявил румынскому министру обороны: "Отдайте Советскому Союзу всё, что он просит. Через несколько месяцев мы поможем вам забрать всё обратно с прибавлением территории"[10]. Так советская аннексия фактически толкнула Румынию в объятья Германии, сделав её союзницей последней в войне против Советского Союза.
В беседах с Чуевым, путаясь в некоторых деталях переговоров по этим вопросам, Молотов тем не менее довольно точно, с самодовольным цинизмом изложил характер своих разговоров с немцами: "Предъявляют требование: границу провести так, чтобы Черновицы[*] к нам отошли. Немцы мне говорят: "Так никогда же Черновиц у вас не было, они всегда были в Австрии, как же вы можете требовать?" - "Украинцы требуют! (отвечает Молотов. - В. Р.). Там украинцы живут, они нам дали указание! (Sic! - В. Р.)... Украинцев надо же воссоединять!.. А украинцы теперь - и Закарпатская Украина, и на востоке тоже украинская часть, вся принадлежащая Украине, а тут что же, останется кусок? Так нельзя".
"Как это называется? (продолжает свой рассказ Молотов). - Буковина. [Шуленбург. - В. Р.] вертелся, вертелся, потом: "Я доложу правительству". Доложил, и тот (Гитлер) согласился.
Никогда не принадлежавшие России Черновцы к нам перешли и теперь остаются. А в тот момент немцы были настроены так, что им не надо было с нами портить отношения, окончательно разрывать. По поводу Черновиц все прыгали и только удивлялись"[11]. В результате "бессарабского похода" Румыния потеряла треть своей территории.
Новая аннексия Советского Союза получила циничное одобрение Черчилля. 4 июня Майский сообщил в Москву, что Черчилль в беседе с ним очень интересовался событиями в Бессарабии и Северной Буковине и спрашивал, не означает ли захват этих территорий возврат к империализму царских времен. "Я разъяснил ему истинный смысл наших действий, - писал Майский. - Черчилль внимательно выслушал и затем с усмешкой сказал: "Может быть, Вы и правы. Но если Ваши действия даже продиктованы не старым царём, а новым советским империализмом, - что с того, у меня нет возражений"[12].
ПРИМЕЧАНИЯ
[*] Так до 1944 г. назывался г. Черновцы.<<
[1] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 365-366.<<
[2] Советско-нацистские отношения. С. 158.<<
[3] Там же. С. 159.<<
[4] Там же. С. 160-161.<<
[5] Там же. С. 163.<<
[6] Там же. С. 164.<<
[7] Откровения и признания. С. 214.<<
[8] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 381.<<
[9] Там же. С. 431.<<
[10] Сиполс В. Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной. М., 1997. С. 246.<<
[11] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 17-18.<<
[12] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 409.<<