Примерно до 1979 г. для людей, озабоченных американскими общественными проблемами, производительность труда представляла некую эзотерическую тему. Потребовалось 15 лет непрерывного снижения темпов роста производительности в промышленности США и других сферах американской экономики, для того чтобы это слово вышло на первые страницы журналов, отражающих общественное мнение[1].
Это не означает, что экономисты и другие специалисты не осознавали важности показателей производительности и быстрых темпов их роста. Уже давно было известно, что объем выпуска в расчете на один человеко-час как раз и определяет верхний предел способности общества обеспечить товарами и услугами данный уровень жизни. К тому же темп роста производительности являлся решающим фактором в исторической способности американских фирм компенсировать рост заработной платы и увеличение других производственных издержек. Именно рост производительности труда давал возможность платить промышленным рабочим самую высокую в мире заработную плату, а также производить товары, которые были конкурентоспособны и на американском, и на мировом рынках.
Долгое время считалось само собой разумеющимся, что в промышленных отраслях обеспечивается 3%-ный ежегодный прирост производительности труда в расчете на одного занятого, как будто это было естественным условием американского общества. Ни экономисты, ни другие специалисты не были просто-напросто подготовлены ни с точки зрения своего образования, ни опыта, чтобы осознать характерные для периода с 1965 по 1980 г. показатели среднегодового роста производительности труда в промышленности в расчете на один человеко-час: в Соединенных Штатах — 2%, в ФРГ — 5,2, в Японии — 8,1%;
Экономическая доктрина американских интеллектуалов в этот момент находилась в таком состоянии, что описанные выше экономические условия рассматривались как повод для прославления Америки, а не для озабоченности. Вывоз капитала (гл. 1) считался источником усиления экономической мощи, а стремление к краткосрочному извлечению прибыли (гл. 2) считалось стратегией накопления финансового капитала, необходимого для дальнейших капиталовложений как в США, так и за границей. Школы бизнеса выпускали специалистов именно того типа, которые были необходимы для успешного управления подобными предприятиями. Эти выпускники университетов в свою очередь сыграли ключевую роль в расширении управленческого контроля (гл. 4), исходя из предположения, что это будет обязательно способствовать повышению производительности. С учетом такой перспективы приход государственных администраторов и рождение постоянной военной экономики приветствовались как еще один стимул к развитию экономической системы США в целом. Вкупе влияние обеих этих групп управляющих и администраторов, и в особенности воздействие их критериев принятия решений на технологию (гл. 6 и 7) признавались внутренне заданными последствиями развития самой технологии, в то время как деградация многих основных отраслей (как это показано в прологе) отбрасывалась как простой побочный эффект рывка к постиндустриальному обществу, в котором должны доминировать индустрия знаний и наукоемкая технология, что наглядно просматривается на примере функционирования государственной экономики (гл. 8).
Очевидно, что каждый придерживающийся этого общего взгляда на экономические взаимосвязи плохо подготовлен к тому, чтобы продиагностировать причины или тем более дать рецепт лечения снижения роста производительности в США. Вместо этого главные факторы в причинно-следственной цепочке, вызвавшей деградацию промышленности США, воспринимались традиционной мудростью как повод для самовосхвалений. Совершенно неудивительно поэтому, что множество попыток объяснить катастрофу со снижением роста производительности в США не вызвали ничего, кроме конфуза.
В промышленных отраслях производительность непосредственно зависит от того, в какой степени механизирован труд; другими словами, производительность труда зависит от количества механического оборудования, которое находится в распоряжении промышленных рабочих, техников и инженеров. Так, например, вариация в производительности труда при осуществлении простой операции по обработке материалов только вручную или же, наоборот, с максимальным использованием механического оборудования в расчете на один человеко-час может составлять от 1 до 10. Другими словами, при самом механизированном способе работы за 1 ч можно обработать в 10 раз больше материала, чем при работе вручную. Аналогичные сравнения можно сделать для любого вида промышленной деятельности[2].
Когда механизация труда сопровождается таким методом организации труда, который стабилизирует выпуск продукции, тем самым создаются оптимальные условия для роста производительности.
Зная это, каждый может определить главные факторы, от которых зависит переход от меньшей к большей механизации и от менее к более производительным методам выполнения промышленных работ. Во-первых, когда сами станкостроители придерживаются практики минимизации издержек, возрастает относительная стоимость труда по сравнению со стоимостью оборудования, что делает применение дополнительного механического оборудования чрезвычайно привлекательным с точки зрения минимизации производственных издержек. Во-вторых, сами потребители машин и оборудования должны найти такую дешевую комбинацию методов работы, чтобы максимально использовать преимущества механизации при вышеуказанных условиях. В-третьих, переход к большей механизации является правилом, диктуемым более быстрым ростом заработной платы рабочих по сравнению с ростом цен на машины и оборудование; поэтому свою роль в этом процессе играет принятие решений самими рабочими. В-четвертых, покупатели машин и оборудования нуждаются в капитале для финансирования своих капиталовложений. В-пятых, необходим процесс научных исследований и разработок, поскольку он способствует созданию нового и более эффективного производственного оборудования. В-шестых, производственное оборудование наиболее продуктивно тогда, когда оно работает в устойчивом режиме на предприятии, которое функционирует с наименьшими возможными колебаниями в выпуске продукции. В-седьмых, все эти условия выполняются наилучшим образом тогда, когда администрация предприятия считает своей главной задачей обслуживание производства и не стремится напрямую и главным образом к расширению управленческого контроля. И наконец, весь комплекс основных условий для увеличения механизации труда требует поддерживающей инфраструктуры электроснабжения, транспорта, электросвязи, водоснабжения, жилищного строительства и т. д.
Среди вышеперечисленных необходимых условий критический важными активными переменными являются стратегия управления с прицелом на минимизацию издержек и относительный рост стоимости рабочей силы по сравнению со стоимостью машин и оборудования. Снижение роста темпов производительности в американской промышленности и других отраслях совершенно потеряет свою загадочность после того, как мы исследуем, что произошло с каждым из основных условий, необходимых для роста производительности.
В первой половине ХХ столетия механизация труда в промышленных отраслях Соединенных Штатов осуществлялась такими быстрыми темпами, что к 1950 г. средняя часовая производительность производственного рабочего была почти в четыре раза выше, чем в 1899 г. Средние годовые темпы роста производительности труда в расчете на человеко-час отработанного времени в промышленности превышали 5% в год[3]. Этот длительный период быстрого роста производительности труда в промышленности создал после второй мировой войны огромный разрыв между средней производительностью в промышленности США и в остальных странах. В послевоенный период в Западной Европе были проведены тщательные исследования различий в методах промышленного производства в Европе и в США. Так, например, в Великобритании средняя производительность промышленного рабочего повсеместно признавалась равной от 1/2 до 1/3 производительности своего американского коллеги, и это различие рассматривалось как главная политэкономическая проблема[4]. И в последующие десятилетия темп роста производительности труда в США поддерживался на традиционно удовлетворительное уровне.
Затем, после 1965 г., произошли внезапные и решительные изменения, которые отражаются в следующих цифрах снижения темпов роста производительности труда в промышленности США: + 2,1% в 1965—1970 гг.; + 1,8 в 1970—1975 гг.; +1,7% в 1975—1980 гг.[5] Это затянувшееся снижение темпов роста производительности труда не имеет прецедентов в промышленной истории США и находится в резком контрасте с картиной американской экономики, которая получается, если фокусировать внимание на таких показателях, как валовой национальный продукт, являющийся денежным выражением суммы всех произведенных товаров и услуг.
Аналогичные результаты получаются и в том случае, если в расчеты включить и другие сферы экономики США. Так, по всему «частному сектору экономики» Соединенных Штатов среднегодовые темпы роста производительности труда снижались следующим образом: с 3,2% в 1948—1965 гг. до 2,3 в 1965—1972 гг. и до 1,1 % в 1972—1978 гг.[6]
Точно так же темпы роста производительности труда замедлились и по отношению к более крупным группировкам деловых фирм, включая все нефинансовые корпорации (т. е. исключая банки и другие кредитные учреждения). В период с 1975 по 1980 г. темпы роста производительности труда в расчете на одного служащего составили в среднем всего лишь 1,6% в год.
Этот коллапс производительности вызывает особую тревогу, если его сравнить с быстрым улучшением производительности труда в промышленности в расчете на человеко-час в Западной Германии и Японии. В 1965-1979 гг. этот рост составил: в Соединенных Штатах — 2,3%, в ФРГ — 7,3, в Японии — 13,7%. Начиная с 1965 г., рост производительности труда в промышленности США был самым низким среди всех промышленно развитых стран, для которых имеются такие данные[7]. Это устойчивое снижение производительности обязательно должно было оказать свой эффект и на общий выпуск продукции в расчете на одного человека. В 1981 г. эксперты из Организации экономического сотрудничества и развития поставили Соединенные Штаты по величине валового национального продукта в расчете на душу населения на 10-е место в мире[8].
Относительный уровень производительности и темпы ее роста оказывают сильное воздействие на характер отношений этой страны с другими государствами. В 1979 г. десятью главными статьями импорта Японии из Соединенных Штатов были: соевые бобы; кукуруза на корм животным; пиломатериалы из сосны; лесоматериалы из тсуги (американского хвойного дерева); кокс; пшеница; хлопок; турбореактивные самолеты; бычьи кожи и металлолом для переплавки. В том же году ведущими статьями импорта США из Японии были: легковые автомобили; стальной прокат и стальные листы; радиоприемники; мотоциклы; аудио- и видеопроигрыватели и магнитофоны; чугунные и стальные трубы; фотокамеры; металлический крепеж (гвозди, винты и пр.); телевизоры; конторское оборудование; металлорежущие станки; калькуляторы; грузовики; бытовая радиоаппаратура; чугунные и стальные металлоизделия.
Проанализировав эти данные, одна из комиссий конгресса США комментировала их следующим образом: «Сравнение главных статей нашего экспорта в Японию с нашим импортом из Японии разочаровывает. Эти данные, как представляется, показывают, что (исключая самолеты) мы являемся развивающейся страной, снабжающей более передовую в промышленном отношении нацию, — мы плантация Японии: мы рубим лес и выращиваем сельскохозяйственные культуры в обмен на наукоемкую технологию, содержащую вновь созданную стоимость»[9].
Наблюдавшие американскую жизнь в начале XIX столетия отмечали, что «в Европе часто рабочие руки ждут работы: здесь (т. е. в Соединенных Штатах) работа ждет рабочих рук» (Мишель Шевалье). В 1833 г. Э. Г. Уэйкфилд отметил, что «там, где земля очень дешева и где все люди свободны, где каждый, кто того пожелает, может получить участок земли для самого себя, рабочая сила не просто дорога... трудность состоит в том, что рабочую силу невозможно заполучить ни по какой цене»[10].
Реагируя на высокую относительную стоимость рабочей силы, американские инженеры и конструктоpы разработали метод взаимозаменяемости частей, названный «американской системой». Одним из самых важных применений «американской системы» было проектирование и производство новых классов станков во второй половине XIX столетия. Так, именно в Соединенных Штатах были впервые спроектированы и построены для целей быстрого производства специальных деталей новые классы фрезерных и револьверных токарных станков. Действительно, «в 50-е и 60-е годы XIX столетия... количество фирм, строивших специальные станки, возросло настолько, что к 80-м годам XIX столетия, как сообщается, цена американских станков упала до половины стоимости эквивалентных британских станков»[11].
Все это случилось в Соединенных Штатах потому, что «...США находились в лучшей по сравнению с Великобританией позиции, чтобы осуществить... трудосберегающие инициативы в производстве станков в силу тех же самых причин, в соответствии с которыми США находились и в лучшей позиции по использованию этих станков... Американцы были вынуждены разработать станки, которые могли заменить рабочую силу. Методы, специально разработанные для замещения рабочей силы в ходе одной какой-либо операции, например система взаимозаменяемых деталей, были широко применимы, и к другим операциям и в определенной степени они были применимы к производству самих станков»[12].
Этот процесс продолжался и в XX столетии, и поэтому с 1915 по 1950 г. ставки почасовой заработной платы в промышленности возросли в пять раз, в то время как цены на металл и на металлоизделия лишь удвоились. С 1939 по 1947 г. средние часовые ставки рабочих в промышленных отраслях возросли на 95%, тогда как цены на машины и оборудование общего назначения — всего лишь на 26, а на станки — на 39%[13].
В течение длительного периода практика станкостроителей США заключалась в стремлении к повышению производительности по своей собственной инициативе главным образом с целью компенсации растущих издержек и ограничения роста цен на свою продукцию, в результате чего фирмы, использовавшие станочное оборудование, обслуживались поставщиками, которые предлагали продукцию, характеризующуюся все большей привлекательностью для стремящихся к минимизации издержек управляющих.
В XIX и первой половине XX столетия ссудный капитал в целом был в избытке доступен для промышленных капиталовложений США. Накопление капитала за счет прибылей фирм дополнялось денежными средствами, предоставлявшимися банковской системой по привлекательным стабильным процентным ставкам, а также средствами от продажи акций. Что касается реальных заводов и оборудования, то промышленность США после второй мировой войны оказалась в привилегированном положении: ее заводы остались невредимыми и были способны поставлять на мировой рынок любые классы промышленных товаров.
Научные исследования и инженерные разработки внесли значительный вклад в развитие и применение новой технологии, на базе которой в свою очередь родились, новые улучшенные производственные процессы и продукция. До середины 60-х годов в экономике Соединенных Штатов было занято в пропорциональном отношении большее число ученых и инженеров, чем в любой другой крупной промышленно развитой стране. Еще в 1965 г. в расчете на 10 тыс. занятых рабочих и служащих в Соединенных Штатах насчитывалось больше инженеров и ученых, чем в ФРГ и Японии: в ФРГ — 22,6, в Японии — 23,6 и в Соединенных Штатах — 64,1[14]. В этом отношения. Соединенные Штаты превосходили все другие страны, даже если сделать значительную скидку на использование ученых и инженеров в военных целях. Например, если предположить, что на службе в военной экономике находилась половина американских ученых и инженеров, то и в этом случае количество инженеров и ученых в расчете на 10 тыс. занятых рабочих и служащих составило в 1965 г. 32 человека, все еще на 1/3 больше, чем соответствующие показатели в ФРГ и в Японии.
К тому же в 1964 г. Соединенные Штаты тратили на научные исследования и разработки самую большую долю валового национального продукта по сравнению с другими промышленно развитыми странами. В том же году в: Японии эта доля составила 1,48%, в ФРГ — 1,57 и в Соединенных Штатах — 2,97%[15]. И снова, если предположить, что на военные проекты шла половина этих средств, Соединенные Штаты все еще не находились в проигрышном положении по отношению к ФРГ и Японии.
Вспомним, что для наиболее эффективного использования промышленных производственных мощностей критически важна стабильная производственная система. С этой точки зрения промышленная система США, и ее станкостроительные отрасли в первую очередь, функционирует далеко не при оптимальных условиях. В ходе исследования американской станкостроительной отрасли было обнаружено, что ее длинная история нестабильного функционирования сыграла важную роль в ограничении ее собственной производительности труда[16].
И наконец, свою роль сыграли и управляющие американской промышленности. По крайней мере вплоть до середины XX столетия промышленные управляющие США действовали, исходя из предположения, что существенно важной частью их функции является обслуживание производства. Но затем, как это показано в гл. 3 и 4, в 60-е годы начался крутой идеологический отход от предпосылки, что обслуживание производства является существенно необходимым условием для прибыли и власти, к идее о том, что производство более не является первичным требованием существования американской экономики и общества. Это последнее утверждение, на базе которого и был рожден образ постиндустриального общества, оправдало быстрое расширение школ бизнеса и направило управляющих к чисто финансовому администрированию, заменив тем самым их производственную ориентацию.
Все эти необходимые условия для механизации труда и роста производительности поддерживались мощной инфраструктурой, которая обеспечивала беспрецедентное удовлетворение потребностей в электроэнергии, транспортных услугах, электросвязи, водоснабжении и других нуждах. Все они предоставлялись американской промышленности в относительном изобилии и приемлемого качества.
Что же произошло в середине 60-х годов с этой группой факторов, большинство которых до того содействовало ускорению и поддерживало высокий уровень темпов роста производительности труда в Соединенных Штатах? Я уже показал, как станкостроительная отрасль завязала тесные отношения с Пентагоном и его сетью авиакосмических и других ориентированных на военную сферу отраслей. Управляющие и инженеры после этого стали специалистами по максимизации издержек, что свойственно клиентам Пентагона. Поступив таким образом, они отбросили методы проектирования и производства, а также традиции, которые были внутренне присущи минимизации издержек. В своей собственной деятельности станкостроители потеряли способность компенсировать рост заработной платы и других внутрифирменных издержек. Их продукция стала содержать все меньше технических нововведений, особенно после 1965 г.[17]
К тому же после второй мировой войны станкостроительные фирмы США начали активную программу зарубежных капиталовложений. Управляющие обнаружили, что они могут делать деньги, переводя свои станки и методы производства в страны Западной Европы, пользуясь преимуществами, предоставляемыми там быстро расширяющимися рынками машин и оборудования. Эти новые источники финансовых выгод привели к тому, что управляющие фирм США ослабили усилия по извлечению прибыли с помощью более изнурительной практики пересмотра и модернизации конструкции продукции, а также внутренних методов производства.
Длительный период, в течение которого цены на американские машины и оборудование росли медленнее, чем заработная плата рабочих, подошел к концу. С 1965 по 1977 г. средние цены на металлообрабатывающие станки, произведенные в Соединенных Штатах, возросли на 116%. Это совпадает со 115%-ным увеличением почасовых ставок заработной платы промышленных рабочих за тот же период[18]. Таким образом, станкостроительные фирмы США больше не могли предлагать американским покупателям новое оборудование по ценам, которые были бы привлекательны как фактор снижения производственных издержек. Особая роль военно-воздушных сил в этом процессе была отмечена в прологе и в гл. 6.
Эта потеря стимулов к сбережению затрат труда является критически важной для коллапса роста производительности труда в США. В этой связи важно отметить, что несколько независимых исследователей, обосновывая свои расчеты различными данными, пришли к выводу о том, что для обращения указанной тенденции вспять необходимо опережение роста заработной платы по сравнению с ростом стоимости машин и оборудования (капитала).
Исследовательская фирма «Дейта ресурсиз, инк.», составила индекс стоимости капитала, который учитывает цены машин и оборудования, а также процентные ставки на заемные денежные средства. Исследовательский отдел газеты «Уолл-стрит джорнэл» сравнил этот индекс стоимости капитала с показателями удельной стоимости рабочей силы, как она рассчитывается в Бюро трудовой статистики США. Результаты очевидны: с 1965 г. индекс стоимости капитала каждый год возрастал на большую величину, чем индекс стоимости рабочей силы[19]. Вторая оценка показывает среднегодовые темпы изменений в относительных ценах труда и капитала, характерные для промышленных фирм Соединенных Штатов: +1,1% (1945—1965 гг.), - 4,5 (1965—1972 гг.), - 4 2% (1972—1978 гг.).
В этом сравнении «цена» труда включает денежную заработную плату плюс дополнительные выплаты; цена капитала представляет собой цену купленного основного оборудования, затраты на энергию, необходимую для работы машин, а также проценты, выплачиваемые для финансирования покупки нового оборудования. «В то время как общая стоимость капитала в первый период падала на 1,1% в год относительно общей стоимости рабочей силы, общая стоимость капитала в третьем периоде поднималась ежегодно на 4,2% относительно общих затрат на рабочую силу»[20]. Проведя отдельные расчеты соотношения ставок заработной платы рабочей силы и цен на машины и оборудование, Томас Буше отметил в 70-е годы резкое снижение в изменении относительной стоимости рабочей силы по отношению к стоимости машинного оборудования[21].
Начиная с конца второй мировой войны и до начала 40-х годов в конструкцию станков вносились изменения, которые напрямую означали повышение производительности машин и оборудования, распространявшееся с большой скоростью по всему диапазону отраслей металлообрабатывающей промышленности. После этого наступил заметный спад темпов, с которыми новые повышающие производительность станки внедрялись в станочный парк металлообрабатывающей отрасли США[22].
В 60-е годы тенденция роста цен на машины и оборудование шла параллельно росту заработной платы, но в 70-е годы цены на металлообрабатывающее оборудование стали расти гораздо быстрее, чем заработная плата рабочих. Буше обнаружил, что с 1973 по 1977 г. цены на машины и оборудование американского производства увеличились на 58%, в то время как заработная плата промышленных рабочих возросла на 39%. Среди управляющих, ориентированных на минимизацию производственных издержек, такое развитие событий вызвало нежелание покупать новые станки и — самое главное — заметное сопротивление попыткам механизировать труд, который раньше осуществлялся вручную[23]. Особенно важно, что в 70-е годы новые станки с ЧПУ также характеризовались тенденцией более быстрого роста цен, чем темпы роста заработной платы рабочих. Это стало сильным тормозом на пути внедрения управляемых ЭВМ станков в промышленности США.
Между тем в 60-е и 70-е годы станкостроительные отрасли Японии и ФРГ провели в жизнь множество новых стратегий производства, которые увеличили производительность их капитала и рабочей силы. В частности, станкостроительные отрасли этих стран воспользовались возможностью увеличения производительности за счет стабилизации объемов выпускаемой продукции. В результате был достигнут большой скачок в производственной компетентности, тогда как в Соединенных Штатах эта отрасль осталась традиционно привязанной к стандарту нестабильного, хаотичного производства. Результат можно было легко предсказать, хотя лишь немногие наблюдатели сделали такое предсказание: к началу 80-х годов многие станкостроительные фирмы США были вытеснены не только с международного рынка, но даже и с внутреннего рынка США.
Как только потребители машин и оборудования потеряли стимулы к дальнейшей механизации, они потеряли и свою главную традиционную возможность улучшения производительности труда. В результате уменьшилась их способность по использованию роста производительности труда с целью компенсации роста производственных издержек всех видов. Вместо этого американские промышленные управляющие обратились к новой стратегии борьбы с ростом издержек, а именно к перекладыванию издержек на плечи покупателей. Вместо того чтобы пытаться настойчивыми и разнообразными способами преодолеть рост издержек, они просто добавляли их к ценам — с соответствующими наценками[24].
В результате утраты стимулов к замене заводов и оборудования средний возраст промышленных предприятий США стал увеличиваться. В 1981 г. он соответствовал примерно 20 годам, т. е. был вдвое больше, чем для Японии[25]. Как составная часть такого развития событий, средний возраст станочного парка металлообрабатывающих отраслей стал устойчиво возрастать, и к 1978 г. доля металлообрабатывающего оборудования в возрасте 10 лет и старше была в Америке значительно выше, чем в Западной Германии и Японии: в США доля такого оборудования составляла 69% (1978 г.), в ФРГ — 63 (1977 г.), в Японии — 39% (1973 г.)[26]. Различные способы измерения возраста заводов и оборудования в американской промышленности подтверждают эти результаты, которые в свою очередь являются реальным тормозом на пути увеличения производительности труда[27].
Как уже отмечалось выше в этой книге, выплачивавшаяся в течение более 100 лет американским промышленным рабочим высокая и быстро растущая заработная плата вынуждала американских управляющих изыскивать пути облегчения этого бремени. Но начиная с 60-х годов заработная плата американских промышленных рабочих стала возрастать гораздо более медленным темпом, чем зарплата рабочих других промышленно развитых стран. С 1935 по 1979 г. средняя часовая компенсация (денежные плюс другие формы выплат) промышленных рабочих в Соединенных Штатах возросла на 13%, в ФРГ — на 19 и в Японии — на 43%[28].
В 1975 г. был пройден исторический поворотный пункт: впервые часовые ставки оплаты труда американских промышленных рабочих оказались ниже, чем заработная плата рабочих в Бельгии, Нидерландах и Швеции. Начиная с этого момента относительная величина ставок заработной платы в США по сравнению с другими странами мира стала прогрессивно снижаться, и к 1980 г. Соединенные Штаты стали страной со средней зарплатой. промышленных рабочих[29]. Это изменение положения в отношении заработной платы в США сопровождалось и сдвигом в величине среднего дохода на душу населения, К 1975 г. Соединенные Штаты стали третьей страной в мире по величине дохода на душу населения после Швейцарии и Швеции[30].
Параллельно с ослаблением стимулов к дальнейшей механизации труда (и вывозом капитала крупными промышленными фирмами из Соединенных Штатов) в период с 1960 по 1973 г. у Соединенных Штатов оказалось и самое низкое процентное отношение вложений в основной капитал к валовому национальному продукту по сравнению с любой другой крупной промышленно развитой страной[31]. В 80-е годы американская промышленность вступила, снизив долю отчислений на новое автоматическое оборудование (определяемое как «передовое механическое оборудование, особенно в сочетании с саморегулирующими средствами контроля и/или быстродействующими ЭВМ»)[32]. Все это означает плохие перспективы для роста производительности труда в отраслях промышленности США, поскольку опыт прошлого свидетельствует что рост производительности зависит главным образом от увеличения капиталовложений[33].
Рост производительности труда также в сильной степени зависит от способности промышленной системы накапливать новые знания в области науки и техники и применять их в сфере промышленного производства. Эта способность напрямую зависит от количества инженеров и ученых, работающих в гражданских отраслях экономики. Как уже было показано выше, в 1965 г. в американской промышленности насчитывалось пропорционально гораздо больше ученых и инженеров, чем в любой другой промышленно развитой стране. Но это преимущество к 1977 г. было утрачено, когда в Японии на каждые 10 тыс. человек рабочих и служащих стало насчитываться 50 ученых и инженеров, в ФРГ — 40, а в Соединенных Штатах — 38[34].
В связи с огромным объемом военных исследований и разработок, ведущихся в Соединенных Штатах, чрезвычайно полезно сравнить расходы на гражданские научные исследования и инженерные разработки, выраженные в процентах валового национального продукта разных стран. В 1976 г, эта доля составила: для Соединенных Штатов — 1,39%, для Японии — 1,91 (1974 г.), для ФРГ — 2,09%[35]. И хотя в целом Соединенные Штаты направляют на исследования и разработки гораздо большую долю валового национального продукта, чем любая страна Западной Европы или Япония, доля гражданских исследований и разработок в США оказывается много меньше, чем в других промышленно развитых странах.
Другой способ определения эффективности научных исследований и разработок с точки зрения их влияния на рост производительности состоит в том, чтобы определить, какую долю исследований и разработок действительно финансируют сами частные фирмы. В Японии, например, в 1975 г. 98% расходов на научные исследования и разработки в «деловом предпринимательском секторе» финансировалось самими частными фирмами. Доля частных фирм в том же году в ФРГ составила 79%, а в Соединенных Штатах — 64%[36]. Это означает, что в Японии практически все научные исследования и разработки, ведущиеся промышленными фирмами, были, по всей вероятности, направлены на решение обычных задач этих фирм. Доля таких исследований и разработок в ФРГ была несколько ниже, а в Соединенных Штатах она была намного ниже, поскольку 36% научных исследований и разработок, проводимых в промышленных фирмах США, осуществлялось по проектам (главным образом военного назначения) федерального правительства.
Эти три крупнейшие промышленные системы значительно различаются между собой и по целям научных исследований и разработок, которые ведутся на государственные средства, выделяемые их правительствами; в Японии в 1974—1975 гг. 78% государственных фондов в сфере исследований было направлено на «продвижение науки» и «экономическое развитие», в ФРГ (1976 г.) на эти же цели было направлено 64% государственных фондов, а в Соединенных Штатах на «продвижение науки» и «экономическое развитие» было направлено всего лишь 13% государственных расходов на НИОКР[37].
В ФРГ и Японии государство стало важным организующим инструментом ускорения экономического развития; в Соединенных Штатах огромные научно-исследовательские ресурсы федерального правительства используются в первую очередь военными и связанными с ними предприятиями.
Фундаментальная важность стабильных условий функционирования для достижения оптимальной производительности в промышленности была признана давным-давно (как это уже отмечалось в гл. 7). Стабильная производственная система может действовать на уровне, очень близком к планируемой мощности отдельных станков и цехов, и такое производство гораздо легче планировать и прогнозировать. По той же самой причине нестабильное производство — будь то отдельного станка, предприятии или завода — невозможно спланировать; его производственные показатели невозможно предсказать. Такая нестабильность в значительной мере исключает возможность достижения максимальной производительности труда или капитала[38].
Но хотя все эти соображения хорошо известны в Соединенных Штатах, впервые они были систематически и в широких масштабах применены в промышленности Японии, хозяйственные результаты которой отражают одновременно эффект интенсивных и неослабных усилий по улучшению качества продукции при одновременном стремлении к минимизации производственных затрат. Если отдельные трудовые задания или производственные операции в целом корректируются с целью уменьшения брака и других отходов, то производство развивается в направлении все большей и лучшей предсказуемости.
Когда управляющие обслуживают производство, тогда принятие ими решений может значительно содействовать повышению производительности. Но в Соединенных Штатах целью управления является расширение своего контроля, а вознаграждение измеряется престижем и деньгами. Конечной продукцией теперь являются не товары, а деньги — и, поставив это своей главной целью, управляющие США готовы сократить внутреннее производство, причем тем в большей степени, чем это лучше соответствует возможностям извлечения краткосрочных прибылей и если при этом удастся избежать долгосрочных расчетов, связанных с улучшением продукции и производственных процессов. Даже возможности новых промышленных технологий, включая контроль с помощью ЭВМ за работой станков и роботов, зачастую рассматриваются главным образом как инструмент расширения управленческого контроля с упором на упрощение труда и лишение рабочих права принимать решения и свободы действий при осуществлении производственных операций. Американские управляющие готовы поэтому согласиться на гораздо более низкую по сравнению с оптимальной производительность новой технологии, если при этом они расширяют свой контроль над рабочей силой.
Всевозможные административные функции расширяются и по масштабам, и по интенсивности, несмотря на высокие затраты, связанные с повышением жалованья административным работникам, необходимостью закупки конторского оборудования, расширением конторских помещений и прочей деятельностью. Таким образом, функции управленческого контроля расширяются, несмотря на негативный эффект, который они оказывают на производительность. Когда управляющие изо всех сил стремятся к расширению своего контроля над людьми, тогда выбору оборудования, проектированию продукции, возрасту машинного оборудования и производительности труда уделяется лишь мимолетное внимание. Президент японской фирмы «Сони», сам опытный управляющий, суммировал это следующим образом: «Многие американские компании знают, что у них установлены устаревшие станки. Но управляющий рассчитывает, что, сохраняя эти старые станки, пока они все еще работоспособны, он добьется больших прибылей в каком-то году и использует это достижение как рекламу для получения работы в каком-то другом месте. Вот почему производительность в США снижается»[39].
И наконец, в этот перечень критически важных для роста производительности факторов необходимо включить и качество инфраструктуры американской промышленной экономики. В 60-е и 70-е годы, когда любая сфера военной экономики характеризовалась избыточным притоком капитала, были подорваны основы компетентной промышленной системы. Сегодня резко ухудшилось качество таких экономически важных услуг, как снабжение чистой водой, строительство автомобильных дорог, обеспеченность железнодорожным транспортом, строительство морских портов, удаление производственных отходов, строительство мостов и других сооружений, без которых не может обойтись промышленная система (см. гл. 12).
Воздействие военной экономики, без сомнения, отразилось на всех «усредненных» данных, которые я представил по промышленной системе США. Но особенно губителен эффект, который военная экономика оказала на производительность, поэтому его необходимо исследовать более подробно. В этом анализе я не буду делать акцент на том, как внутренний механизм влияет на экономику производства военной продукции. Скорее я сконцентрирую внимание на том эффекте, который военная машина в целом оказывает на остальную экономическую систему.
В 37 тыс. фирм, которые являются основными подрядчиками министерства обороны США, стратегия минимизации производственных затрат успешно вытеснена Пентагоном системой максимизации затрат и максимизации субсидий. Совершив это. государственные администраторы оказались главным инструментом разрушения процесса принятия решений, который действовал в Соединенных Штатах более столетия и способствовал ускорению механизации труда и улучшению производительности[40].
С точки зрения инженеров или промышленных управляющих, которых готовили для решения задач по минимизации затрат при проектировании и производстве промышленной продукции, нормальное функционирование военно-промышленной фирмы представляется профессиональным кошмаром. За редким исключением, эти фирмы функционируют, руководствуясь как бы переставленным в обратном порядке перечнем предпочтительных приемов минимизации производственных затрат излагаемых в учебных пособиях для инженеров и промышленных управляющих. Тщательный анализ военной экономики показывает, что здесь превалируют отношения типа «затраты плюс прочие издержки» независимо от того, на каком формальном языке оговорены условия работы в официальных контрактах[41].
Сегодня имеется обширная литература о природе военной экономики США, включая и объяснение причин эскалирующего роста затрат. Чрезвычайно редко, однако, мы имеем возможность познакомиться со взглядами руководства Пентагона, которому хорошо известны подробности функционирования военной промышленности. Один такой взгляд изложен Дж. Рональдом Фоксом, профессором факультета делового администрирования Гарвардского университета, бывшим когда-то помощником министра Армии США. В своей книге «Вооружая Америку: как США закупают оружие» (выпущена Гарвардским университетом в 1974 г.) Фокс осторожно замечает, что «в этом исследовании не раскрываются секреты. Это лишь попытка обозначить самые главные причины развала процесса закупок оружия». Тем не менее в ходе своих попыток определить факты, которые он называет «проблемами роста затрат, нарушения графиков и невыполнения требований по техническим характеристикам», Фокс представляет огромный объем информации для понимания того, как функционирует военно-промышленная система по максимизации затрат (см. Приложение 3, в котором даны большие выдержки из рецензии, написанной автором данной книги на работу Фокса).
Поскольку государственная военная экономика является важным покупателем у фирм машиностроительной отрасли, ее технические требования к машинам и оборудованию и цены, которые она готова платить за них, сильно влияют на работу фирм-поставщиков. Это воздействие на стратегически важную отрасль имело решающий характер. В 70-е годы, когда в машиностроительной отрасли США появились характерные признаки максимизации затрат, цены на машины и оборудование стали расти быстрее заработной платы рабочих. В противоположность этому в то же самое десятилетие рост цен на станки западногерманского и японского производства по отношению к темпам роста заработной платы промышленных рабочих продемонстрировал, что в 70-е годы в Японии и ФРГ продолжал действовать принцип минимизации затрат.
Процентный рост затрат на рабочую силу в сравнении с ростом цен на станки в этих трех странах в 1971—1978 гг. выглядел следующим образом:
| Страна | Часовая ставка | Цена станков |
| Соединенные Штаты | +72% | +85% |
| ФРГ | +72% | +59% |
| Япония | +177% | +51% |
Эти данные говорят о конце целой эпохи в промышленной жизни Соединенных Штатов.
Государственные администраторы использовали свое право принимать решения и применительно к своим ядерным предприятиям, результатом чего явился подрыв производительности чрезвычайно важной электроэнергетической отрасли. До середины 60-х годов низкая стоимость электроэнергии являлась для промышленных потребителей важным стимулом к механизации труда. Доступность дешевой электроэнергии была возможна благодаря непрерывному росту производительности в электроэнергетической отрасли, который, правда, закончился задолго до того, как родилась Организация стран — экспортеров нефти (ОПЕК). В первые две трети ХХ столетия цена электроэнергии для промышленных потребителей Соединенных Штатов снижалась из года в год. Повышение эффективности сжигания топлива и передача электроэнергии на расстояние давали возможность компенсировать рост заработной платы, цен на топливо и стоимости оборудования. В результате электроэнергия в Соединенных Штатах по сравнению со стоимостью промышленной рабочей силой стала чрезвычайно дешевой и исключительно выгодной. В 1909 г., когда часовая ставка заработной платы составляла в среднем 19,3 цента, а цена электроэнергии для промышленных потребителей составляла 2,2 цента за кВт·ч, промышленники могли купить 8,8 кВт·ч электроэнергии за один человеко-час труда заводского рабочего В 1925 г. это соотношение возросло до 39,1 кВт·ч, а в 1960 г. американские промышленники могли купить 157 кВт·ч электроэнергии вместо затрат за один человеко-час труда промышленного рабочего. Это уменьшение как абсолютной, так и относительной цены электроэнергии для американской промышленности продолжалось вплоть до 1966 г., когда впервые в своей столетней истории электроэнергетическая отрасль более не смогла компенсировать рост издержек улучшением своей внутренней эффективности. Это случилось за семь лет до вызванного ОПЕК нефтяного кризиса в 1973 г.
Это замечательное достижение электроэнергетической отрасли в первые две трети ХХ столетия было достигнуто благодаря непрерывному уменьшению расхода топлива в расчете на 1 кВт·ч, уменьшению затрат труда и увеличению отдачи на единицу капитала, занятого в производстве и распределении электроэнергии. Среди этих факторов самым главным было повышение эффективности преобразования топлива в электроэнергию. Это улучшение отражается в «коэффициенте теплопреобразования», или количестве тепла в британских тепловых единицах (БТЕ), затраченного на производство 1 кВт·ч электроэнергии. В 1925 г. в Соединенных Штатах коэффициент теплопреобразования составил в среднем 25 000 БТЕ/кВт·ч,. к 1965 г. он понизился до 10400 БТЕ/кВт·ч. Электроэнергетическая отрасль осуществляла это устойчивое улучшение коэффициента теплопреобразования в значительной степени благодаря общему прогрессу в науке и технике, но в первую очередь благодаря настойчивым научным исследованиям и разработкам, выполнявшимся производителями крупного электроэнергетического оборудования.
Но в 50-е годы на сцену выступил новый фактор. Федеральные администраторы, сосредоточившиеся в Комиссии по атомной энергии (КАЭ) и в министерстве обороны США, развернули мощную кампанию с целью обогнать остальной мир в ядерной технологии, используемой в военных и сопутствующих целях. Главной сопутствующей технологией было производство электроэнергии, а поскольку атомные электростанции нуждались в ядерном топливе с предприятий, находившихся под контролем КАЭ, государственные администраторы имели в своем распоряжении и под своим контролем главное средство, в котором. нуждались ядерные электроэнергетические предприятия Соединенных Штатов, а также других стран мира.
Соответственно федеральное правительство через посредство КАЭ стало главным распорядителем субсидий,. администратором, адвокатом, директором научных исследований и регулирующим органом новой ядерной электроэнергетической отрасли Соединенных Штатов. В период с 1954 по 1967 г. КАЭ затратила 2 млрд. долл. на гражданское применение атомной энергии и еще примерно 1 млрд. долл. было истрачено на эти же цели из частных источников. Этот государственный и частный капитал обеспечил переход от финансирования традиционных тепловых электростанций к производству электроэнергии с помощью новой, ядерной технологии. Для того чтобы защитить владельцев атомных электростанций от катастрофических убытков в случае крупных аварий, в 1958 г. был принят закон Прайса—Андерсона о возмещения убытков в размере до 500 млн. долл. за любую серьезную аварию на атомной электростанции.
Как теперь хорошо известно, сделанные когда-то давно обещания практически бесплатной энергии, даваемой атомными электростанциями, никогда не были реализованы. Сроки строительства АЭС удлиняются — иногда кажется, что до бесконечности, — по мере того, как все более усложняются требования к конструкции этих электростанций в связи с необходимостью удовлетворения разумных стандартов их безопасности и надежности. В то же время затраты на строительство АЭС возросли до такого уровня, что сделали неизбежным увеличение цены на электроэнергию, получаемую на АЭС, значительно выше цен на электроэнергию, получаемую на тепловых электростанциях. Возможно, однако, что самый разочаровывающий момент в отношении АЭС заключается в длительных периодах их простоя по сравнению с тепловыми электростанциями. По надежности атомная технология просто не может сравниться с теми показателями, которые уже давно достигнуты на тепловых электростанциях. Но ни один из вышеуказанных факторов не мог сдержать государственных администраторов федерального правительства в их безудержном стремлении к созданию новой электроэнергетической отрасли. Так, технический консультативный комитет по научным исследованиям и разработкам при Федеральной энергетической комиссии в своем «Докладе по НИОКР для электроэнергетической отраслей» (1974 г.) рекомендовал, чтобы в период с 1974 по 1985 г. на НИОКР было израсходовано 25 млрд. долл., из которых 50% должно было быть направлено на ядерную электроэнергетику, а 18% — на технологию производства электроэнергии на ископаемых топливах и различные методы преобразования электроэнергии.
В то время как государственные администраторы накачивали капиталовложения — и государственные, и частные — в расширение своей новой атомной отрасли, они вызвали ряд побочных эффектов, которые вкупе способствовали росту цен на электроэнергию в Соединенных Штатах. Фирмы — производители оборудования для электроэнергетики, пытаясь расширить свою долю в новой атомной отрасли, с ее федеральными субсидиями и перспективами на международном рынке, и в своих исследованиях, и в общем производстве уделили первостепенное внимание новой атомной технологии и пренебрегли проверенным теплоэнергетическим оборудованием.
С 1963 по 1965 г. численность инженеров, техников и ученых, запятых в проектировании и строительстве атомных электростанций и ядерного оборудования, включая реакторы, возросла более чем втрое, с 16786 до 61318 человек[42]. Привлечение такого большого числа национального контингента ученых, инженеров и техников в новую атомную отрасль неизбежно потребовало крупного перевода этих людей из сферы научных исследований и разработок, проектирования и производства всех видов теплоэлектроэнергетики.
В то же время, как сообщают специалисты, цены на ядерное электроэнергетическое оборудование были установлены более низкие по сравнению с передовым оборудованием для производства электроэнергии на тепловых электростанциях. Крупные производители электроэнергетического оборудования потеряли интерес к тому, чтобы сделать цены на свое оборудование привлекательными для электроэнергетических компаний. Субсидии федерального правительства, предоставлявшиеся атомным электростанциям, вызвали тот эффект, что и железные дороги, и угольные компании ослабили свои долголетние усилия, направленные на то, чтобы оставаться главными поставщиками угля для тепловых электростанций. Огромная федеральная помощь новой атомной отрасли отбила и у железных дорог, и у угольных компаний всякую охоту к этому.
В ходе длительной истории электроэнергетической отрасли непрерывный ввод в стой новых электростанций с улучшенным коэффициентом теплопреобразования способствовал списанию устаревших и неэффективных электростанций, тем самым повышая средний коэффициент теплопреобразования во всей отрасли. Этот процесс был оборван, как только электроэнергетические отрасль сконцентрировала свои средства и инженерные таланты на ядерной технологии.
Конечный эффект всех этих факторов выразился в установлении в электроэнергетической отрасли постоянного коэффициента теплопреобразования, в снижении коэффициента использования мощностей самых крупных электростанций и единиц оборудования и в более значительных резервных мощностях в связи с необходимостью обеспечения электроснабжения во время аварий на менее надежных АЭС.
На стороне потребления государственные регулирующие комиссии и федеральные администраторы объединились с целью одобрения различных ценовых надбавок, которые позволяли электроэнергетическим компаниям перекладывать на потребителей растущие затраты на топливо. Тем самым в значительной степени были устранены стимулы и компенсации этих затрат. В прошлом успешная реализация стратегии минимизации затрат позволила электроэнергетической отрасли добиться замечательно устойчивой тенденции снижения цен на электроэнергию. Теперь эта тенденция была заменена стратегией перекладывания затрат на плечи потребителей и соответствующим эскалирующим увеличением цен.
Государственные администраторы, стремясь изо всех сил расширить свою власть по принятию решений при любых ценах, убедили страну и конгресс в том, чтобы им были предоставлены беспрецедентные финансовые фонды на научные исследования, а также на субсидирование атомной электроэнергетической отрасли. Стремление к поддержанию и расширению власти по принятию решений в отношении ядерного детища государственных администраторов оказалось и технической, и экономической ошибкой, и в результате американская экономика несет более высокие затраты на электроэнергию, что сказывается в уменьшении темпов роста производительности.
Обычное функционирование военной экономики снижает производительность в остальных сферах американской промышленной системы из-за изъятия квалифицированных рабочих, техников и инженеров. Военные фирмы могут привлечь специалистов необходимой квалификации, потому что благодаря финансовым гарантиям федерального казначейства они способны платить своим людям самые высокие зарплату и жалованье. Так, например, военные администраторы авиакосмической отрасли охотятся за квалифицированными рабочими, необходимыми материалами и специальным оборудованием с таким размахом, что создают критическую нехватку персонала и снабжения в гражданских секторах той же самой авиакосмической отрасли. В 1980 г. «Локхид корпорейшн» обнаружила, что производственные затраты на пассажирский лайнер «Л-1011» быстро увеличивались, поскольку существовала острая конкуренция на рынках рабочей силы и деталей авиаконструкций со стороны военного сектора авиакосмической отрасли[43].
По планам министерства обороны США в 80-е годы на военные цели необходимо будет распределить около 2,1 трлн. долл. новых капиталовложений. Нет сомнений в том, что доля военных расходов по отношению к вложениям в основной капитал в гражданском секторе возрастет до беспрецедентного уровня и окажет далеко идущий эффект на ресурсное ограничение капитала для всех гражданских целей, что вызовет стремительный рост процентных ставок. С точки зрения гражданской экономики это будет означать снижение темпов поступления новых капиталовложений и еще большие ограничения на рост производительности[44].
Распоряжаясь самым крупным отдельным блоком ресурсов в сфере НИОКР в американской экономике, федеральная военная организация, намеренно или ненамеренно, оказывает сильный ограничивающий эффект на рост производительности. Это происходит по той причине, что крупнейшая часть военных фондов НИОКР нацелена на прикладные исследования и разработки; другими словами, они направляются на проектирование и разработку специфической военной продукции, а не накопление нового знания, которое может иметь широкое применение. На 1982 и 1983 гг. государственные администраторы как часть своей общей стратегии наращивания военных расходов наметили увеличение расходов на НИОКР военного и связанного с ним назначения. И без того высокий приоритет военных НИОКР в деятельности федерального правительства, характерный для последних трех десятилетий, еще более усилится. Особая важность этой тенденции подчеркивается тем общим согласием среди ученых, что социальные «издержки федеральных НИОКР по военным и авиакосмическим программам выражаются в замедлении экономического роста, снижении темпов роста производительности, а также снижении качества продукции в гражданском секторе экономики»[45].
Перекачка средств на НИОКР в военную экономику оказывает прямой эффект на наличие научно-технических ресурсов для гражданской экономики. Так, в 1970 г. в промышленных отраслях, обслуживающих военную сферу, на каждые 100 производственных рабочих в исследованиях и разработках было в среднем занято 7,4 инженера и ученого. В остальных секторах гражданской экономики это соотношение составляло 1 ученый или инженер на 100 производственных рабочих[46].
Несмотря на то что все свидетельствует о прямо противоположном, многие американцы продолжают верить, что благодаря процессу передачи технологии технические достижения в военной сфере принесут большие выгоды гражданской экономике. Истина состоит в том, что эти выгоды серьезно ограничены узкоприкладным характером военных разработок. В действительности строгое исследование возможного эффекта передачи технологий за счет военных расходов приводит к выводу, что положительный эффект составляет 5, а в лучшем случае — 10% каждого доллара, затраченного на военные исследования[47].
Как и следует ожидать, в экономике, функционирующей по принципу максимизации затрат, производительность исследований для Пентагона и НАСА очень мала. «...По оценкам министерства торговли США, для получения коммерчески выгодного патента необходимо 10 человеко-лет промышленных НИОКР, а для того, чтобы получить такой же патент от НИОКР по контрактам министерства обороны или НАСА, необходимо 1000 человеко-лет работы»[48]. Военное использование ресурсов в сфере НИОКР является прямым изъятием жизненно важных технических ресурсов из попыток по улучшению производительности.
Военный правительственный директорат подрывает производительность благодаря своей склонности к стимулированию нестабильных темпов производства. Проводимые в Вашингтоне конференции с участием управляющих военной экономики показывают сильный интерес к таким факторам, как «способность к пиковому выпуску продукции», т. е. способность управляющих предприятий к очень быстрому увеличению выпуска продукции в ответ на требование военных. Но для этого требуется наличие больших и в основном простаивающих промышленных предприятий, а также доступ к контингенту рабочей силы всех квалификаций, которой можно воспользоваться немедленно. Таким образом, военное планирование узаконивает промышленную нестабильность.
В гл. 8 я останавливался на огромном объеме капитала, который изъят на цели военной экономики, и приводил несколько примеров эквивалентных гражданских капиталовложений. Важной составной частью неосуществленных гражданских капиталоемких проектов являются железнодорожная сеть, автомобильные дороги, водоснабжение, мосты. канализационные системы, плотины на крупных реках, а также общественные здания и предприятия в крупнейших городах США. В 1981 г. Совет планирующих агентств штатов, состоящий из плановиков и консультантов, работающих при губернаторах различных штатов США, заявил, что «общественные здания и сооружения в Америке изнашиваются быстрее, чем восстанавливаются... Техническое обслуживание общественных зданий и сооружений, существенно важных для экономического обновления нации, задерживается, а замена устаревших общественных зданий и сооружений откладывается. Новое строительство запрещается. Деградирующее состояние основных сооружений станет критически серьезным препятствием на пути к национальному экономическому оживлению в этом десятилетии, если только мы не найдем способов финансирования общественных сооружений»[49]. Изъятие капитала на военные цели вызывает деградацию инфраструктуры Соединенных Штатов и делает все виды производительных промышленных капиталовложений более дорогостоящими или невозможными вообще, что в итоге означает тенденцию к значительному снижению производительности труда.
Повсеместно признано, что основой механизации промышленного труда во всемирном масштабе будут являться ЭВМ, связанные с ними электронные устройства и роботы. В Соединенных Штатах инженерные разработки по этим направлениям в сильной степени зависят от интересов государственных администраторов. Ознакомившись с общим стилем работы Пентагона, мы можем предсказать последствия для производительности труда и капитала в Соединенных Штатах, вытекающие из доминирующей позиции военной экономики.
Поскольку Пентагон выдает свои контракты без учета конкурентоспособности и стимулируя максимизацию производственных затрат, получаемой продукции будет не хватать минимизирующих затраты характеристик, которые могли бы привлечь коммерческих покупателей и способствовать широкому распространению данной продукции. Пентагоновская практика выдачи контрактов избранным промышленным фирмам, которые зачастую функционируют в условиях серьезных инфраструктурных ограничений (ограниченного контингента рабочей силы, необеспеченности жильем, неадекватных транспортных средств и т. д.), приведет к затягиванию сроков производства и дальнейшему росту производственных затрат. К тому же практика распределения Пентагоном фондов на НИОКР и производственных контрактов обычно ориентирована на короткие сроки и тем самым вызывает нестабильность производства. Эта нестабильность автоматически отражается на работе ученых и инженеров, занятых в вышеуказанных фирмах. К тому же Пентагон настроен против свободного коммерческого использования технологий, разработанных для военных целей, и поэтому накладывает экспортные и другие ограничения, которые серьезно подрывают перспективы рыночного сбыта такой наукоемкой продукции.
Все это находится в полном контрасте с японской и западноевропейской практикой, когда государство используется как инструмент для стимулирования роста производительности, производственной занятости и рыночного успеха.
В той степени, в какой Пентагону гарантирован мощный и возрастающий контроль над капитальными ресурсами США в 80-е годы, перспективы роста производительности в промышленности Соединенных Штатов мрачны[50].
В начале этой главы мы определили комплекс условий, которые благоприятны для роста производительности: минимизация затрат в машиностроительных отраслях; минимизация затрат среди потребителей машин и оборудования; рост заработной платы по сравнению с ростом цен на машины и оборудование; наличие ссудного капитала по низким процентным ставкам; научные исследования и разработки с целью создания новых средств производства; создание стабильной производственной системы; ориентация управления на производство и наличие развитой инфраструктуры. Но в своем повседневном стремлении к прибылям и власти частные управляющие и государственные администраторы в США создали обстоятельства, которые с точки зрения всех этих основных факторов препятствуют росту производительности.
СНОСКИ
[1] Важным вкладом в это дело стал выпуск журнала «Бизнес уик» (30 июня 1980 г.), посвященный «деиндустриализации Америки». Одной из главных тем этого номера было сравнительное снижение темпа роста выпуска продукции почти во всех отраслях и секторах американской экономики.<<
[2] С 1952 г. мои аспиранты — промышленные инженеры сравнивают издержки и способы альтернативных методов выполнения специфических трудовых задач. За все это время никто из них не нашел такой работы, для которой не существовало бы нескольких альтернативных методов ее выполнения с точки зрения использования оборудования и приемов труда. Во всех случаях можно было определить диапазон выполнения специфических заданий от наименьшей к наибольшей механизации.<<
[3] Sеуmоur Меlmаn. "Dynamic Factors in Industrial Productivity". John Wiley, 1956, р. 208. Следует отметить, что эти оценки производительности основываются на выпуске продукции в расчете на один человеко-час работы производственного рабочего. С начала 70-х годов Бюро трудовой статистики CIIIA перешло к публикации данных в расчете на одного занятого. По этому методу в индекс включается административный, технической и конторский персонал. В связи с этим возникает определенный эффект, поскольку с течением времени вышеперечисленный персонал увеличивался быстрее, чем численность производственных рабочих. Последствия этой тенденции обсуждены в гл. 4.<<
[4] L?szl? Rоstаs. "Comparative Productivity in British and American Industry". Cambridge University Press, 1948. Эта монография послужила ключевым документом при обсуждении послевоенной промышленной стратегии в Великобритании.<<
[5] U. S. Bureau of Labor Statistics. "Productivity and the Economy". — Bulletin 1710, 1971, р. 30. Данные за 1970—1975 rr. получены из Бюро трудовой статистики; данные за 1975—1980 гг. взяты из Monthly Labor Review, September, 1981, р. 91.<<
[6] Расчеты сделаны Л. Туроу в "The Productivity Problem". — Technology Review, November—December 1980; U. S. Department of Commerce. "National Income and Product Accounts of the United States". — Survey of Cunrent Business, July issues of various years.<<
[7] U. S. Bureau of Labor Statistics. "International Comparisons of Manufacturing Productivity and Labor Costs. Preliminary Measures for 1979". USDL 80—322, Мау 22, 1980, Table 2.<<
[8] The New York Times, April 5, 1981.<<
[9] U. S. Congress, House, Subcommittee on Trade of the Committee on Ways and Means. "United States — Japan Trade Report", September 5, 1980, р. 5.<<
[10] Hrothgar J. Habakkuk. "American and British Technology in the Nineteenth Century". Cambridge University Press, 1962, р. 4.<<
[11] Ibid., pp. 105—106.<<
[12] Ibid., p. 168.<<
[13] Sеуmоur Melman. "Dynamic Factors in Industrial Productivity", р. 152.<<
[14] U. S. National Science Board. "Science Indicators 1978". Washington, D. С., 1979, Table 1—3.<<
[15] U. S. National Science Board. Op. cit., Table 1—1.<<
[16] Igor Radovis. "Instability as а Restraint on Industrial Productivity, with Particular Reference to the Machine Tool Industry" (Ph. D. dissertation, Columbia University, 1964).<<
[17] Thomas Boucher. "Capital Investment and Productivity in Manufacturing". School of Operations Research and Industrial Engineering, Cornell University, 1980, рр. 16—21. См. также соответст-вующие источники во введении.<<
[18] U. S. Bureau of Labor Statistics. Bulletin 1865 (1966); Monthly Labor Review, January—June 1978.<<
[19] The Wall Street Journal, April 8, 1981.<<
[20] Lester Thurow. "The Productivity Problem". — Technology Review, November—December, 1980.<<
[21] Thomas Boucher. "Capital Investment..." Ор. cit., р. 31.<<
[22] Эти данные проанализированы Т. Буше.<<
[23] Т. Boucher. "Capital Investment..." Ор. cit., р. 31.<<
[24] Byung Hong. "Inflation Under Cost-Pass-Along Management". Praeger, 1979.<<
[25] The New York Times, January 4, 1981.<<
[26] National Machine Tool Builders Association. "Economic Handbook of the Machine Tool Industry 1980/81". McLean, Va. 1980, р. 249.<<
[27] См. доклад о возрасте производственного оборудования, подготовленный зкономическим отделом «Мак Гроу — Хилл», из которого следует, что в 1980 г. 37% заводов и оборудования частного сектора промышленности США были старше 10 лет — в сравнении с 31% в 1978 г. (Business Week, Dec. 29, 1980). Представляется также, что обе эти оценки возраста производственных фондов США чуть завышены, потому что они не учитывают удлинения рабочей недели, происшедшего в последние десятилетия. Более интенсивное использование промышленного оборудования подразумевает интенсификацию «износа» средств производства.<<
[28] U. S. Bureau of Labor Statistics (unpublished data). "Estimated Hourly Compensation of Production Workers in Manufacturing, Ten Countries, 1960, 1965, 1970—1979" Washington, February, 1980.<<
[29] Ibid.<<
[30] "UPI". — The Boston Globe, July 12, 1976.<<
[31] Machinery and Allied Products Institute. Capital Goods Review, № 102 (Washington, D. С., February 1976). Среднее отношение объема вложений в основной капитал в промышленность к ВНП в 1960-1973 гг. составило в США 11,1%; в Бельгии — 17,1%; в Швеции-17,1%; в Нидерландах — 19%; в Японии — 24,4%.<<
[32] American Machinist, February 1981, р. 100. Процентная доля расходов на автоматизированное оборудование в промышленности США составила в 1978 г. 40,6% против 27,7% в 1980 году. Для редакторов Америкэн мэшинист «самым поразительным оказалось сравнение расходов в автомобилестроительной отрасли, свидетельствующее о 40%-ном снижении (с 26,6% в 1978 г. до 15,6% в 1980 г.)». Но это вряд ли удивительно, если принять во внимание упор, который три ведущих автомобильных фирмы США делают на новые капиталовложения вне США и на планы увеличения производства запчастей и компонентов в Западной Европе, Латинской Америке и Азии.<<
[33] "Fixed Investment, Productivity and Economic Performance-Enter-Industry Comparisons". — Capital Goods Review (Washington, D. C., Machinery & Allied Products Institute, April 1982); also, in the February 1976 issue, "Fixed Investment and Productivity Growth in Major Industrial Countries, 1960—1973".<<
[34] Исходные данные о численности инженеров и ученых в расчете на 10000 занятых в 1965—1977 гг. взяты из публикации National Science Board. "Science Indicators 1978". Wash., D. С. 1979. Но эти данные учитывают всех ученых и инженеров, работающих и в гражданской и в военной сфере. Я исправил эти данные, уменьшив их на 1/3 в предположении, что это обоснованно отражает долю специалистов, обслуживающих военную экономику США.<<
[35] "Science Indicators 1978", р. 144.<<
[36] Ibid., p. 149.<<
[37] Ibid., p. 146—147.<<
[38] Мрачное чувство охватывает при чтении доклада «Технологическая стагнация в Великобритании», подготовленного в 1948 г. Институтом машиностроения и сопутствующей продукции (Вашингтон, США). В этом докладе параграф за параграфом описываются условия, которые сегодня создались в машиностроительной и других отраслях промышленности Соединенных Штатов.<<
[39] The New York Times, January 4, 1981.<<
[40] Возможно, что среди 100 тыс. фирм-субподрядчиков воздействие управленческого стиля, предпочитаемого администраторами военной экономики, не столь интенсивно, как среди главных фирм-подрядчиков. Безусловно, что эффект этого воздействия ощущается и среди субподрядчиков, но главные подрядчики поддерживают самые тесные отношения с высшими администраторами Пентагона, а на предприятиях этих фирм присутствуют постоянные группы гражданского и военного персонала, которые внимательно следят за тем, чтобы данные фирмы работали в полном соответствии с общей стратегией, разработанной центральной штаб-квартирой Пентагона.<<
[41] Llоуd J. Dumаs. "Payment Functions and the Productive Efficiency of Military Industrial Firms". — Journal of Economic Issues, June 1976; Llоуd J. Dumаs. "Parametric Costing and Institutionalized Inefficiency". Proceedings, American Institute of Industrial Engineers, Spring 1978.<<
[42] Jое G. Ваkеr. "An Examination of Employment in the Atomic Energy Field" (Oak Ridge: Manpower Research Programs). Oak Ridge Associated Universities, February 1978, р. 46.<<
[43] Business Week, July 28, 1980.<<
[44] По моим оценкам, к 1988 г. соотношение использования прироста основного капитала в Соединенных Штатах на военные и на гражданские цели составит 87:100 (долл.).<<
[45] William N. Leonard. "Research and Development in Industrial Growth". — The Journal of Political Economy, March/April, 1971.<<
[46] U. S. Department of Commerce, Мichаеl Воretsky. "U. S. Technology: Trends and Policy Issues" (October 1973).<<
[47] Мichаеl Воretsky. "Trends in U. S. Technology: А Political Economist's View". — American Scientist, January 1975.<<
[48] Grаnvillе W. Hough. Technology Diffusion. Lomond Systems. Inc., Mt. Airy, Md., 1975, р. 47. Цитировано по: Bernard Roth. "The Impact of the Arms Bace on the Creation and Utilization of Knowledge". Этот доклад был представлен на симпозиуме по оптимальному использованию знаний, состоявшемся в Амхерсте, штат Массачусетс 5—8 ноября 1981 г.<<
[49] Pat Choate and Susan Walter. "America in Ruins, Beyond the Public Works Pork Barrel". Washington, D. С., Council of State Planning Agencies, 1981, р. 1.<<
[50] Обсуждение контрастирующих стилей работы Пентагона (США) и МИТИ (Япония) содержится в: Rоbert В. Reich "High-Tech Rivalry". — The New York Times, November 20, 1981.<<