Наиболее сложная ситуация складывалась на селе. Во второй половине 30-х годов темпы роста государственных заготовок и закупок сельхозпродукции превышали темпы роста её производства. Количество зерна и продуктов животноводства, которые оставались в деревне после того, как метла госзаготовок проходила по колхозным и личным закромам, было меньше того, что оставалось в деревне на производственные и личные цели в дореволюционное время[1].
Государство изымало всю товарную продукцию свёклы и хлопка, 94% зерновых, до 70% картофеля, половину мяса, сала, яиц, около 60% молока. Поскольку более половины товарной продукции мяса, молока и почти все яйца в стране производились в личных подсобных хозяйствах крестьян, эти цифры свидетельствуют, что государственные заготовки изымали не только колхозную продукцию, но и то, что производилось крестьянином в его личном подсобном хозяйстве[2].
После отгрузки зерна государству и создания семенных фондов колхозы оставались без хлеба. (Статистика показывает, что остаток хлеба в деревнях был меньше, чем в голодные 1931-1932 годы.)[3] Максимальная выдача на трудодень по недородным районам не превысила 1-1,5 кг зерна. Во многих колхозах крестьяне получили по 300-600, а то и вовсе по 100-200 г зерна на трудодень[4][*]. В Ярославской области те, кто выработал 600 трудодней, получили за весь год только 50 рублей! В Республике немцев Поволжья и Саратовской области среди голодавших были семьи, заработавшие более 300-400 трудодней. В сводках НКВД рассказывалось о случае опухания от голода семьи ударника, заработавшего 800 трудодней (средняя выработка в 1937 году составляла 194 трудодня)[5].
Многие крестьяне саботировали работу в колхозе. По официальным данным, в 1937 году более 10% колхозников не выработали ни одного трудодня, в 1938-м - 6,5%. 16% колхозников вырабатывали менее 50 трудодней в год[6].
В конце зимы и весной 1937 года в целом ряде районов начался голод. "Ели кошек, собак, трупы павших, больных животных. Люди нищенствовали, пухли от голода, умирали. Зарегистрированы случаи самоубийства от голода... Наиболее тяжёлое положение сложилось на Волге. В 36 районах (Куйбышевской области) НКВД отмечал случаи употребления в пищу суррогатов, в 25 - опухания от голода, в 7 - зарегистрировано 40 случаев смерти от голода"[7].
Чтобы не допустить повторения массового голода 1932-1933 годов, Политбюро с августа 1936 года резко сократило экспорт советского зерна, а с января-февраля 1937 года - прекратило его[8]. Преодолеть продовольственный кризис в деревне помог и рекордный урожай 1937 года. Кризис миновал, но нужно было предъявить народу его "организаторов". Политбюро дало указания НКВД выявить и арестовать организаторов "контрреволюционной деятельности" в деревне. Осенью 1937 года прошла серия показательных судов. На скамье подсудимых оказались представители сельского руководства - секретари райкомов, председатели райисполкомов, сельских Советов, колхозов.
Главным источником самообеспечения крестьян оставались приусадебные хозяйства и рыночная торговля. Администрация колхозов ещё в годы 2-й пятилетки сдавала крестьянам общественные земли в аренду. За счёт этого расширялись приусадебные участки, стал процветать колхозный рынок. Во второй половине 30-х годов на его долю приходилась пятая часть товарооборота продовольствия. В Киеве, Иванове, например, крестьянский рынок обеспечивал более 60% мяса, треть картофеля, до 90% яиц. В Ростове-на-Дону, Краснодаре население покупало мясомолочные продукты, картофель, яйца исключительно на рынке. Даже в Москве, которая снабжалась гораздо лучше, рынок обеспечивал треть молока, более 15% мяса и картофеля[9].
На майском пленуме ЦК ВКП(б) 1939 года с тревогой констатировалось, что крестьянские усадьбы приносят огромный доход - 15-20 тыс. руб. в год[10]. Было принято решение остановить "разбазаривание социалистической собственности". В соответствии с решением пленума 27 мая 1939 года вышло постановление ЦКВКП(б) и СНК СССР "О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания". Согласно ему летом и осенью 1939 г. у колхозников проводились обмеры земель, и все излишки возвращались колхозам. "Из 8 млн га приусадебной земли было отрезано около 2 млн. Это повлекло за собой и сокращение скота в личном хозяйстве"[11]. Фактором, дестабилизирующим сельскохозяйственное производство, были также массовые переселения крестьян для освоения восточных регионов, которые по решению Политбюро проводились на рубеже 30-40-х годов.
Чтобы уменьшить дефицит продовольствия в городе, в декабре 1939 года Политбюро отменило продажу муки, а затем и печного хлеба в сельской местности[12].
Централизованное распределение товаров в стране подчинялось индустриальным приоритетам, то есть распределялось в пользу больших городов. Село получало менее трети рыночных фондов, в то время как сельское население составляло 70% населения страны[13].
Если во 2-й пятилетке сельский житель получал от государства в среднем в 4,5 раза меньше товаров, чем горожанин, то в 3-й пятилетке этот разрыв увеличился до 5,2 раза[14].
Уменьшились начисления на трудодни. Если в 1938 году колхозники получали на трудодень 1 кг 600 г зерна, то в 1939 году - в среднем 600 г[15]- И как следствие этого, в 1939 году около 600 тыс. трудоспособных колхозников не выходили на работу.
Всё это привело к тому, что осенью 1939 года ситуация с продовольствием обострилась вновь. "В апреле 1940 года Берия в донесении Сталину и Молотову информировал: "По сообщениям ряда УНКВД республик и областей за последнее время имеют место случаи заболевания отдельных колхозников и их семей по причине недоедания"... "Проведённой НКВД проверкой факты опухания на почве недоедания подтвердились"[16].
На июльском пленуме ЦК ВКП(б) 1940 года Микоян в своём выступлении говорил о катастрофически низких темпах заготовки хлеба: "В прошлом году на 25 день с начала уборки хлеба было заготовлено 283 млн пудов, в этом году - около 80 млн пудов. Хлеб, подлежащий сдаче государству, часто сдают самый худший, засоренный, затхлый"[17]. Отмечалось, что были случаи, когда хлеб старались сознательно испортить, лишь бы государство не приняло его, оставило.
Имея в арсенале решения проблем главным образом только административно-репрессивные меры, Сталин настаивал на ужесточении наказаний. В этой связи интересен диалог, состоявшийся между Сталиным и Хрущёвым на июльском пленуме.
Хрущёв: Трудовая дисциплина ещё не находится на той высоте, какая должна быть.
Сталин: Какая там высота? О чём вы говорите, когда люди отказываются работать, вовсе не выходят на работу... Мне, говорят, мало попадает на трудодень, я не хочу выходить на работу.
Хрущёв: За это надо судить...
Сталин: В концлагеря надо направлять. Труд - есть обязанность при социализме. За то, что рабочие опаздывают, мы их привлекаем к ответственности, а колхозник вовсе не выходит на работу, и никакого права на него нет[18].
ПРИМЕЧАНИЯ
[*] По официальным же данным, средняя выдача зерна на трудодень составляла 4 кг. - История социалистической экономики СССР. Т. 5. С. 153.<<
[1] Дихтяр Г. Советская торговля в период социализма и развернутого строительства коммунизма. С. 93.<<
[2] Там же. С. 94.<<
[3] Осокина Е. За фасадом "сталинского благополучия". С. 200.<<
[4] Там же. С. 195.<<
[5] Там же. С. 198.<<
[6] История социалистической экономики СССР. Т. 5. М. , 1978. С. 113, 114.<<
[7] Осокина Е. За фасадом "сталинского благополучия". С. 199.<<
[8] Там же. С. 201.<<
[9] Дихтяр Г. Советская торговля в период построения социализма. М. , 1961. С. 121-122.<<
[10] Осокина Е. За фасадом "сталинского благополучия". С. 220.<<
[11] История крестьянства СССР. Т. 3. М. , 1987. С. 26.<<
[12] РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 16. Д. 77. Л. 65; Д. 78. Л. 207; Д. 87. Л. 7.<<
[13] Дихтяр Г. Советская торговля в период построения социализма. С. 116-119.<<
[14] Осокина Е. За фасадом "сталинского благополучия". С. 191.<<
[15] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 672. Л. 10-13.<<
[16] ЦАФСБ. Ф. 3. Оп. 7. Д. 880. Л. 27-29, 36-40.<<
[17] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 670. Л. 24.<<
[18] Там же. Л. 157.<<