Несколько лет назад генеральным управляющим одной из крупнейших в стране судостроительных фирм был человек, сделавший блестящую карьеру и заслуженно прославившийся как прекрасный инженер-судостроитель. Затем он ушел в отставку, и его преемник пришел в правление с группой просвещенных магистров делового администрирования из одной из самых престижных в стране школ бизнеса. Почти первым актом этого нового руководства стало составление письма, которое было подписано пришедшим генеральным управляющим и адресовано административному и техническому персоналу фирмы. Ключевое предложение этого письма гласило: «Я напоминаю вам, что все мы здесь работаем не для того, чтобы делать суда. Мы здесь собрались для того, чтобы делать деньги».
Деньги и власть. Как можно больше денег в стремлении расширить власть. Вот императивы, для выполнения которых готовятся современные управляющие, и нечего больше думать о судах.
Растущее влияние профессиональных управляющих, подготовленных в американских школах делового администрирования с целью делать деньги, а не суда, является важной причиной производственной неразберихи в промышленности США. Профессиональное поведение нынешнего поколения промышленных управляющих США все в меньшей степени обусловлено интересами производства, поскольку основное внимание в их формальной подготовке уделяется финансовым вопросам. Обладатели ученых степеней магистров делового администрирования (МДА) сегодня выпускаются в огромном количестве 500 школами бизнеса, действующими в американских университетах. В 1970 г. насчитывалось только 303 таких школы, и, в то время как количество присужденных степеней магистра во всех сферах знаний всеми американскими университетами за 10 лет, с 1960 по 1970 г., утроилось, «производство» обладателей степени МДА в 1981 г., составило 54 тыс. человек, или в 12 раз больше, чем в 1960 г.[1] Степень МДА стала профессиональным мандатом на занятие соответствующей должности — причем быстро. В 1980 г. начальное жалованье выпускников девяти крупнейших школ бизнеса в Соединенных Штатах варьировало от 26,3 тыс. до 31,0 тыс. долл. в год[2].
Но что должен знать соискатель степени МДА? Его квалификация может быть легко вычислена на основании изучения передовиц в ведущих журналах делового мира, где каждый может найти самые детальные подробности о последних достижениях управляющих высшего эшелона ведущих фирм. Так, в разделе «Новости» журнала «Форчун» прославляется деятельность управляющих по части делания денег, которые организуют слияние фирм, увольняют большое количество служащих, перегруппировывают служащих, организуют крупные финансовые консорциумы, торгуют пакетами акций, покупают и продают целые предприятия, способствуют стремительному повышению курса ценных бумаг своих фирм и в общем и целом занимаются бизнесом от зари до зари. Школы бизнеса являются тренировочными площадками для таких деловых стратегов.
Бывший руководитель группы планирования в Федеральной торговой комиссии Роберт Рейч красноречиво сформулировал разницу между «бумажными предпринимателями» и «производственными предпринимателями»: «Бумажные предприниматели — подготовленные по вопросам права, финансирования и бухгалтерской отчетности — манипулируют комплексными системами правил и чисел. Они осуществляют нововведения, используя эти системы новым способом: создавая совместные предприятия, консорциумы, холдинговые компании, совместные фонды; находя другие компании для покупки или «белых рыцарей», чтобы быть купленными ими, а также многообещающие товары для инвестиций и налоговые лазейки; участвуя в драках чужими руками, в заявках на подряды, антитрестовских процессах, разделении акционерного капитала, передаче технологии, изъятии капиталовложений; покупая и продавая векселя, облигации, конвертируемые долговые обязательства, долговые обязательства выкупных фондов; получая правительственные субсидии, квоты, ценовую поддержку, поручительства; становясь частными фирмами, становясь государственными фирмами, становясь банкротами».
И наоборот: «Производственные предприниматели — инженеры, изобретатели, руководители производства, сбытовики, владельцы мелких фирм — производят товары и услуги, которые нужны людям. Они осуществляют нововведения, создавая лучшую продукцию при меньших издержках: разрабатывая более эффективные методы производства, распределения, продажи; находя более дешевые источники материалов, новые рынки, новые потребительские запросы; обеспечивая лучшую подготовку занятых, более действенную рекламу, быстрее обслуживая потребителей и рассматривая претензии, обеспечивая более надежное гарантийное обслуживание и ремонт продукции»[3].
В этом описании схвачена существенная разница между управленческой деятельностью, первичной целью которой является получение быстрых прибылей и усиление контроля, и управленческими функциями, первичной целью которых является обслуживание производства.
Главные предметы, которые преподают в школах бизнеса, охватывают диапазон от внутренней экономики деловых фирм — бухгалтерский учет и счетоводство, отношения с персоналом и с профсоюзами, финансирование и общее руководство — до международного бизнеса, организации сбыта и продаж, организации производства и количественных методов решения деловых проблем. Главная сфера концентрации интересов для одной трети обладателей ученых степеней МДА — это «общее руководство»; за ним следует финансирование, на котором специализируется каждый четвертый магистр делового администрирования. Организация сбыта и продаж в последнее время привлекала внимание 13% всех студентов, а остальные магистры специализируются по всем другим главным дисциплинам. В 70-е годы по вопросам организации промышленного производства (иногда их еще называют управлением операциями) специализировалось всего лишь 3% всех магистров делового администрирования[4].
Приток всех этих магистров в мир промышленности вызвал определенные изменения в профессиональной подготовке управленческого персонала корпораций. В 1948 г. 22% президентов американских корпораций имели образование и подготовку в области финансирования и юриспруденции. К 1977 г. их доля возросла до одной трети всех президентов компаний. В то же самое время доля лиц на высших административных постах с техническим образованием всех видов сократилась с 38 до 33%, а доля специалистов по маркетингу (сбыту) сократилась с 25 до 20%. После второй мировой войны в корпорациях США стали выше всего ценить мастерство делателей денег[5].
Соответственно и школы бизнеса стали производить тех, кого им заказывают покупатели из административных отделов корпораций. Преподаватель одной из таких школ сказал мне, что, в то время как выпускники 1980 г., специализирующиеся по вопросам сбыта продукции, получают начальное жалованье 26 тыс. в год, специалисты по производству (руководители операций) начинают со среднего жалованья всего лишь в 17 тыс. долл.
Учебные программы школ бизнеса отражают эти тенденции. Упор делается на теоретические материалы и специфические методы максимизации краткосрочных доходов с высокой нормой прибыли вместо изучения стратегий, связанных с долгосрочными расчетами при более низких нормах прибыли. Эффективности производства и качеству продукции уделяется все меньше внимания, по мере того как все больший упор делается на финансовое маневрирование, учитывающее особенности налогового законодательства и методы контроля рынка. Качество производственного оборудования учитывается лишь в той мере, в какой оно влияет на расчет краткосрочных затрат; а его влияние на производительность труда, качество продукции или общую техническую компетентность не анализируется. Капитал корпорации рассматривается как абсолютно «портативное» средство, которое следует вкладывать везде, где только это возможно, не заботясь об общественных издержках перемещения крупного промышленного производства. Попытки учета общественных издержек во внутрифирменных затратах рассматриваются как свидетельство чрезмерного правительственного регулирования. Производственная компетентность и действительные затраты физической работы почти не пользуются престижем; самый высокий статус придается сбору «денежного урожая» и обладанию властью принимать решения.
Для того чтобы представить себе, в каком направлении развиваются эти тенденции, я проинтервьюировал деканов нескольких школ бизнеса. Вот что они мне сказали:
— Даже если бы школы бизнеса выпускали людей, умеющих думать в долгосрочной перспективе, эти лица были бы вынуждены перестраиваться на краткосрочное мышление и показатели хозяйственной деятельности, как только они получили бы свою первую работу. Поквартальные и ежемесячные отчеты фирм основываются на краткосрочных расчетах. В том же направлении действует и стратегия вознаграждений в форме пакетов акций, бонусов и других форм стимулирования в зависимости от прибыли и соответствующих хозяйственных показателей, отраженных в квартальных и ежегодных балансовых отчетах. Так, например, в США отсутствует система стимулирования за планирование на пятилетний период.
— Промышленные управляющие сталкиваются с непредсказуемыми условиями рынков капитала и колебаниями цен. Неспособность предсказать ход инфляции чрезвычайно затрудняет любой вид долгосрочного планирования. Поэтому решение технологических проблем и практически любого другого аспекта производства зависит от решений, принимаемых на краткосрочной основе.
— Школы бизнеса учат своих студентов множеству методов принятия оптимальных решений деловых вопросов. Но теории и модели, которыми они пользуются, являются краткосрочными и имеют ряд ограничений, учитывая возрастающий эффект от дополнительных действий. Другими словами, многое из того, чему творцов решений учат по таким дисциплинам, как исследование операций, наука управления, бухгалтерский учет, управление сбытом и управление производством, преподается такими методами, в которых упор делается на небольшие краткосрочные приростные изменения. Очень трудно приложить эти теории к долгосрочной ситуации, когда невозможно удовлетворить формально строгие требования краткосрочных моделей. Конечно, начиная с 1950 г. в школах бизнеса учат методам бюджетирования капиталовложений, при которых учитывается долгосрочный — или среднесрочный — подход. Тем не менее многие из критических замечаний в адрес школ бизнеса, подобно оценкам, высказанным в журнале «Бизнес уик» в 1980 г.[6], остаются в силе и на сегодняшний день. Представляется абсолютно определенным, что японские управляющие-профессионалы готовятся к совместной работе с учетом долгосрочной перспективы вместо американского стандарта краткосрочного решения проблем с его явным упором на успех отдельного управляющего.
— Одна из особенностей, которую мы отметили в течение 1980—1981 гг., состоит почти в полной неспособности руководителей корпораций, знакомившихся с новейшими методами управления в школах бизнеса, всесторонне проанализировать и высказать критику в адрес краткосрочных методов принятия решений управляющими США. Дело отнюдь не выглядело таким образом, что эти люди формально отвергли критику журнала «Бизнес уик». Они, как представляется, просто не понимали разницы между краткосрочным и долгосрочным подходами, на которые был сделан упор в той статье. Но это и понятно, ибо краткосрочные методы принятия решений были главной особенностью и их образования, и их профессиональной практики.
— Один из результатов широко распространившейся практики принятия краткосрочных решений состоит в том, что курс деловых стратегий, который не так насыщен количественными показателями, как некоторые другие предметы, и который учитывает более далекий временной горизонт, может рассматриваться студентами как недостаточно строгий или последовательный. Иностранные посетители наших школ бизнеса говорят, что поквартальные финансовые отчеты следует запретить, потому что они, как правило, превращаются в самоцель. Помимо этого, давление к тому, чтобы выдать хороший отчет каждые три месяца, стимулирует различные способы «творческого» бухгалтерского учета.
— Мы все испытываем эффект воздействия несоответствия между громадной скоростью, которая возможна при обмене управленческой информацией, — особенно в тех случаях, когда используются средства электросвязи и ЭВМ, — и значительным временем, необходимым для решения вопросов планирования производства и организации хозяйственной деятельности. Существуют даже ежедневные бухгалтерские отчеты. Инфляция заставляет нас все более сокращать время принятия решений с целью более эффективного управления наличными средствами. Финансовый директор компании, например, получает в конце дня отчет о наличии средств в кассе фирмы и вечером должен решить, что делать с этими деньгами, поскольку финансовые рынки функционируют 24 часа в сутки.
— Более того, управляющие фирм, которых готовят в США, начиная свою карьеру в мире бизнеса, должны следить одним глазом за рынком ценных бумаг, поскольку именно этот рынок является основным источником нового финансового капитала. Многие выпускники школ бизнеса получают работу в консультативных фирмах — инвестиционных банках и им подобных организациях, — потому что они считают консультирование быстрым путем к высшим уровням общего руководства. Двухлетний курс в школах бизнеса, который магистр делового администрирования получает по части методов специального моделирования и решения проблем, хорошо подходит для нужд таких фирм. Кроме того, делание денег — это отнюдь не плохой бизнес. В то же время спрос на управляющих производственной сферы относительно слаб, и, кроме того, управляющий, работающий в главной конторе фирмы, имеет более высокий статус, чем работающий на производстве и пачкающий при этом свои руки.
Школы бизнеса сами, конечно же, влияют на мышление своих студентов. Ситуации, возникающие при принятии решений, которые они изучают, учитывают обстоятельства и проблемы потенциальных трудонанимателей. Помимо всего прочего, задача школы бизнеса — выпускать продукцию, которую наниматель хочет купить, а магистр делового администрирования нанимается на работу, потому что он подготовлен для делания денег иными способами, чем производство. До 1960 г. в одной крупной школе бизнеса примерно 14% магистров делового администрирования специализировались в сфере управления производством. К 1980 г. их число упало до 2%.
Вышеприведенные наблюдения можно резюмировать таким образом, что тип подготовки, которую дают школы бизнеса, в очень сильной степени зависит от типа управляющих, которые получают самые высокие должностные оклады и пользуются самым высоким престижем в деловом мире. Дадим поэтому беглую панораму того, что происходит в сферах стратегического планирования, максимизации денег и власти и обращения с людьми.
Без сомнения, стратегическое планирование считается самым главным (и более всего вознаграждаемым) умением управляющего. Осуществляя эту функцию, управляющий высшего эшелона прежде всего выступает в роли лица, сосредоточивающего и направляющего капитал с целью получения наивысших и наибыстрейших доходов. С этой целью он выбирает сферы расширения и сокращения операций, намечает фирмы, которые представляются наилучшим вариантом для слияний, и принимает свое решение в соответствии с расчетами динамики рынка, финансовых ресурсов и налогообложения. Так, например, абсолютно без какого бы то ни было учета конкретного вида выпускаемой продукции, если фирма имеет очень большой переходящий остаток (освобождаемые от уплаты налогов формальные убытки, которые могут быть отнесены на счет будущих прибылей), то возникает очень сильный стимул к тому, чтобы быть приобретенной достаточно прибыльной фирмой, поскольку гораздо более низкий уровень налогообложения вновь созданного предприятия даст возможность высвободить наличные средства для дополнительных инвестиций. Для операций такого рода самыми ценными качествами являются гибкость и скорость, а также изворотливость в распределении персонала и изобретении привлекательных систем стимулирования управляющих высшего эшелона[7].
Деловая пресса является хорошим источником информации в отношении столь модной ныне практики принятия решений в сфере стратегического планирования. Один из популярных методов анализа сводится к сравнению денежной ценности активов фирмы с денежной ценностью ее привилегированных акций. Если стоимость активов превышает стоимость таких акций, то это рассматривается как повод к продаже рассчитанных таким образом излишков активов. Полученная от этой операции наличность может быть реинвестирована в предприятия, которые обещают дать более высокую норму дивидендов по отношению к цене акций.
Второй метод называется «матрицей деловых возможностей», и говорят, что он был изобретен весьма респектабельной фирмой «Бостон консалтинг групп». По одной оси проводится различие между «низким ростом» и «высоким ростом»; по другой оси — между «малой долей рынка» и «высокой долей рынка». Образованные таким образом четыре зоны представляют собой четыре возможных комбинации указанных выше факторов. Цель этой игры заключается в том, чтобы разнести каждое предприятие, входящее в крупный конгломерат, в один из образовавшихся классов. Таким образом, «плановики присваивают предприятиям, помещенным в каждую из четырех зон, соответствующие названия: звезды, сомнительные возможности, «дойные коровы» и собаки»[8].
Подобный метод работы, заключающийся в планировании на бумаге, может быть применен в полном отрыве от реальных проблем деятельности любого предприятия. Все, что нужно для этого, — это сбор данных по категориям, которые отражают тенденции роста, долю рынка и т. п. Когда применяется этот вид анализа, то «компании рассматривают различные деловые операции как отдельные инвестиции, подобно тому как вкладчик капитала рассматривает пакеты принадлежащих ему акций разных компаний. И подобно этому вкладчику капитала, совет директоров компании — а не руководители производства — решает, куда сделать следующие инвестиции»[9].
Хитрейшие финансовые процедуры принятия решений подобного рода содействовали образованию катастрофической для производства тенденции закрытия предприятий, недостаточного технического обслуживания заводов и оборудования, избавления от активов с целью получения наличности для организации производства где-то в другом месте и внезапного отказа от жизнеспособных предприятий. Промышленная компетентность, качество продукции, ее полезность, важность предприятия как источник а жизнеобеспечения для работающих на нем людей и общины, где они живут, — ни один из этих факторов не рассматривается как имеющий первостепенное значение для стратегического планирования.
Примером высокого престижа, которым окружены стратегические плановики, служит оценка, данная журналом «Форчун» 15 июня 1981 г. В этом номере журнала была опубликована первая из серии статей о новых методах повышения производительности труда под общим заголовком «Работая эффективнее». Но в том же номере журнала, в самом первом разделе, «Новости», прославляется карьера Эдварда Л. Хэннесси-мл., президента фирмы «Эллайд корпорейшн». На фотографии Хэннесси показан в официальном костюме на борту вертолета, несущего его на какое-то общественное мероприятие на Манхэттене в Нью-Йорке. Новости сводятся к тому, что за два года работы на своей должности Хэннесси тряхнул свою фирму до основания: он избавился от убыточных операций, сократил накладные расходы на 30 млн. долл., уволил 700 человек купил компанию «Эльтра», производителя фотонаборного оборудования с ежегодным оборотом в миллиард долларов, изменил название своей фирмы с «Эллайд кемикал» на «Эллайд корпорейшн», а также вступил в острую конкуренцию за покупку наукоемкой фирмы «Бэнкер Рамо», выпускающей передовое электронное оборудование.
Всего в данном номере журнала «Форчун» сообщается о 20 наиболее преуспевающих управляющих высшего эшелона. Из них лишь пятеро, судя по описанию, имеют какое-то отношение к продукции или технологическим процессам. Остальные — в прямом противоречии с призывом «Работая эффективнее» — прославляются как удачливые стратегические плановики.
Тот же Хэннесси является главной фигурой в статье «Управляющие-мигранты: новый путь наверх», приведенной в газете «Нью-Йорк таймс»[10]. В этой «глубокомысленной» статье рассматривается вся карьера Хэннесси с самых первых дней. Получив диплом бакалавра наук в университете Фэйрли Дикинсона в Нью-Джерси, он поступил на юридический факультет Нью-Йоркского университета. С 1950 по 1979 г. он служил в восьми фирмах, начав в качестве рядового бухгалтера в фирме «Прайс уотерхауз», одной из крупнейших бухгалтерских фирм, и постепенно поднимаясь по административной лестнице в фирмах «Текстрон», «Лир Зиглер», «ИТТ», «Колгэйт-Пэлмолив», «Хёблэйн» и «Юнайтед текнолоджиз». Во всех фирмах он занимался финансовыми вопросами.
Когда в 1979 г. он стал новым председателем правления «Эллайд кэмикал» с жалованьем в 250 тыс. долл. в год, он вряд ли мог претендовать на знание какого-либо аспекта производства, исследований или сбыта энергосырья или химических препаратов, которые являлись главной сферой деятельности «Эллайд кэмикал корпорейшн». Перед этим он как раз освободил пост главного финансового директора и вице-президента отдела систем и развития в «Юнайтед технолоджиз корпорейшн», главной сферой производственной деятельности которой являются авиационные двигатели, подъемники, вертолеты и т. п., а перед этим он занимался финансовыми проблемами в фирме «Хёблэйн», выпускающей водку, вина и жареных цыплят. С точки зрения газеты «Нью-Йорк таймс» «перескакивания Хэннесси с одного высокого поста на другой... привили ему квалификацию, которую некоторые компании считают более ценной, чем традиционные деловые дисциплины типа сбыта, бухгалтерского учета или инженерного дела. Этой квалификацией является профессиональный менеджер, управление как самоцель».
Такой тип специалиста по стратегическому планированию особенно ценится компаниями, которые широко диверсифицированы, — многонациональными конгломератами, выпускающими больше продукции, имеющими больше заводов и осуществляющими большее разнообразие операций, чем может охватить своим умом любой человек. Высшие управленческие посты в таких фирмах, которые сегодня возвышаются над промышленным ландшафтом США, предлагают стратегическим плановикам захватывающие дух возможности по части делания денег; в то же время продолжительность нахождения на данном управленческом посту зачастую — как и в случае с Хэннесси — слишком коротка, для того чтобы дождаться результатов какого-либо крупного производственного капиталовложения.
Вместо ставшего за долгие годы привычным образа управляющего, карьера которого была связана с каким-то специфическим предприятием, новое поколение стратегических плановиков по своей подготовке, идеологии и опыту работы посвятило себя увеличению своего собственного богатства и своей собственной власти. В этих словах нет никакого тайного смысла; они просто описывают профессиональные качества управляющих высшего эшелона, которые ныне преобладают в США. «Сегодня средняя корпорация может предполагать, что в течение пяти лет ее покинет половина пришедших в нее выпускников университетов»[11].
«Подвиги» стратегических плановиков, которые сегодня доминируют в руководстве промышленных фирм Соединенных Штатов, снова и снова служат для неофитов факультетов делового администрирования указанием на то, что главным сегодня является делание денег, а не судов. Вот пример того, как делаются деньги в «Ю. С. стил»: «В 1978 г. «Ю. С. стил» уплатила лишь 8 млн. долл. в виде налогов на чистую прибыль в 250 млн. долл., что означает эффективную ставку налогообложения в 3,2%. В 1977 г. «Ю. С. стил» вообще не уплатила налогов и даже получила от федерального правительства США налоговых льгот на сумму 36 млн. долл., сообщив о чистой прибыли в 135 млн. долл. В эти годы «Ю. С. стил» продолжала выплачивать постоянные дивиденды в 1,6 долл. на обычную акцию»[12].
В феврале 1981 г. под заголовком «Переворот в "Ю. С. стил"» прославлялись очередные финансовые успехи этой корпорации-гиганта. Суть истории состояла в том, что после убытков в 1979 г. в сумме 293 млн. долл. в 1980 г. «Ю. С. стил» имела доходы в сумме 504,5 млн. долл. Ситуация была суммирована в виде следующей таблицы[13]:
| 1979 г. | 1980 г. | |
| Производство стали, млн. т | 29,7 | 23,3 |
| Количество заводов | 13 | 11 |
| Количество доменных печей | 46 | 27 |
| Число занятых, человек | 170 000 | 155 000 |
| Доходы (убытки), млн. долл. | -293 | +504,5 |
Итак, в 1980 г. по сравнению с 1979 г. «Ю. С. стил» сократила производство более чем на 10%, закрыла два завода и 19 доменных печей, а также уволила 15 тыс. человек. Короче говоря, «Ю. С. стил» произвела меньше стали, но ее стратегические плановики так организовали дела, что имел место огромный рост доходов в 1980 г. по сравнению с 1979 г. Урок для студента школы бизнеса совершенно очевиден: ориентируется на делание денег, а не на производство стали.
Хотя школы бизнеса не вывешивают над своим главным входом лозунга о том, что основой основ является стратегическое планирование, но внутренний стиль работы школ и факультетов администрирования подчинен именно ему. На факультете делового администрирования Гарвардского университета, который, вероятно, задает тон в этой области, от студентов могут потребовать, чтобы они проанализировали за день три конкретные управленческие ситуации с различными компаниями, каждая из которых требует изучения материалов объемом от 20 до 30 страниц. Какого же типа данные можно рассмотреть и какого сорта проблемы можно решить разумным образом при таком темпе? Очевидно, что при такой скорости ознакомления с материалами невозможно коснуться сколь-либо серьезно каких-либо подробностей ведения исследований, проектирования продукции, альтернативных методов производства, путей интеграции промышленных операций. С другой стороны, проблемы оптимизации операций и ограниченный финансовый анализ — выполняемые в соответствии с уже отработанными процедурами — хорошо подходят для молниеносного анализа. В 1981 г. один магистр делового администрирования докладывал: «На встрече по случаю 5-летия окончания университета я был поражен тем, что лишь очень немногие из моих сокурсников занимаются продукцией, управляют заводом или же командуют буровыми установками. Почти все занимались финансовыми проблемами»[14].
В то время как это тесно связано с краткосрочными деловыми перспективами, общее отношение к доллару, как к инструменту измерения, несет в себе множество сложностей. Когда руководящим критерием для принятия решений об инвестициях является выигрыш в долларах, использование денег для расчета затрат и выпуска продукции становится неизбежным. Есть, конечно, и другие возможные критерии, с помощью которых можно оценивать выпуск продукции, например, ее качество и полезность. Лишь когда высшим критерием деятельности предприятия становится сохранение занятости, а следовательно, и непрерывность производства, то любые сопровождающие их денежные расчеты становятся легкими и простыми — но тогда они перестают быть главными целями.
Если в деятельности промышленного предприятия высокая ценность придается производству, тогда рассмотрению должен подвергнуться целый комплекс специфически производственных критериев: производительность, энергоэффективность, надежность продукции, качество продукции и т. д. Но эти соображения сегодня играют почти нулевую роль в подготовке и профессиональной практике магистров делового администрирования.
Мощное влияние на нынешние взгляды бизнеса оказывает и конкурентоспособность крупных фирм. В 1947 г. на компании с большим числом производственных подразделений (компании с более чем одним заводом) приходилось 55% всех занятых в промышленном производстве и 59% всей добавленной стоимости обрабатывающей промышленности. К 1972 г. в подобных фирмах было занято 75% всех лиц, работавших в обрабатывающей промышленности, и на эти фирмы приходилось 80% всей добавленной стоимости. Большинство многозаводских фирм является также и конгломератами (фирмами, предлагающими широкий диапазон продукции). Управляющие высшего эшелона этих компаний скорее всего не могут разобраться во всех деталях принятия производственных решений. Большая диверсификация подчиненных предприятий, подпадающих под юрисдикцию высших управляющих, заставляет последних полагаться на доллар в качестве мерила успеха или провала предприятия[15].
Концентрация внимания управляющих на делании денег и сосредоточении власти при доминировании краткосрочных расчетов вызывает эффекты, вероятно, не предусматривавшиеся стратегами корпораций и школами бизнеса, которые готовят последних. К середине 1981 г. распространился слух, что очень не хватает квалифицированных рабочих, требующих длительных сроков подготовки. Станочники высшей квалификации, например, представляют стареющую группу рабочих[16].
Но это, конечно, вряд ли удивительно. Финансовые мудрецы и блестящие стратеги, способные тряхнуть финансовую структуру любой крупной корпорации, не подготовлены ни образовательными программами, ни своей практикой профессиональной работы к тому, чтобы взять на себя ответственность за образование резерва квалифицированных производственных рабочих. Зачем об этом беспокоиться ради одного специфического завода или фирмы? Ведь если нужно больше рабочих — «синих воротничков», каждый может просто повысить цену рабочей силы и увести ее у кого-то другого.
Менеджеры высшего эшелона по необходимости управляют людьми. Президент фирмы выбирает управляющих для составляющих его фирму предприятий, и первым критерием при их выборе является требование, чтобы они подходили для участия в реализации главного замысла развития корпорации. В этом отношении главное значение приобретают такие качества, как изворотливость, способность к анализу, готовность к смелым действиям, лояльность по отношению к высшему руководству, т. е. такие способности, которые не так-то легко формально определить. Но управляющие отдельных предприятий, обладающие этими наиболее желательными способностями, неизбежно составляют меньшинство среди всей массы управляющих. Громадное большинство служащих — это управляющие среднего и низшего иерархического уровней, работа которых сказывается на производственных показателях и которые находятся в прямых отношениях с инженерно-техническим персоналом и производственными рабочими.
Современные управляющие и школы бизнеса, которые их готовят, вынуждены решать дилемму противоречивых ролей и ценностей, относящихся к сфере трудовых отношений. Сущностью менеджмента как профессии является положение о том, что принятие решений — исключительно прерогатива управляющих: менеджеры управляют, а рабочие работают. Но это вековая традиция все чаще подвергается сомнению по мере укрепления нового понимания, что производительность отдельных лиц и трудовых коллективов в целом сильно зависит от степени их участия в решении вопросов, связанных с организацией их собственной работы. Таким образом, управляющие требуют усердия и внимания к результатам хозяйственной деятельности, выражаемым в производительности труда и капитала, но в то же самое время сопротивляются участию подчиненных в решении соответствующих вопросов, считая их несовместимыми с традицией профессиональной роли управляющего. Важно отметить, что профсоюзные контракты пестрят пунктами соглашений, которые утверждают «право менеджмента управлять».
В соответствии с этой традицией управляющие резервируют за собой право внедрять в производство роботы и автоматизировать промышленное производство, а также право «перемещать капитал», подразумевая под этим право открывать и закрывать заводы и окружающие их общины в соответствии со стратегическими финансовыми расчетами, а также с основной целью получения оптимальной прибыли как от капитала, так и от рабочей силы. Эта цель, однако, подразумевает обращение с «рабочими, как с инструментом производства»[17], что неминуемо влечет оборонительную реакцию со стороны рабочей силы.
Исследователи общественного мнения обнаружили, что ни много ни мало 40% рабочей силы США в 1981 г. состояло из рабочих, которые разделяют новую этику трудовых отношений. Им не нравятся формальные производственные структуры, а деньги более не считаются самой главной целью жизни. Основная забота этих рабочих состоит в том, чтобы зарабатывать достаточно средств для поддержания устоявшегося образа жизни. После того как эта цель достигнута, «больше» лишается своего традиционного смысла.
Не сформулировав никакой общей теории принятия производственных решений, управляющие Соединенных Штатов неохотно реагируют на давление со стороны рабочих за право большего участия в решении своих трудовых проблем. На высшем административном уровне можно услышать слова о том, что «мы все еще живем в мире 30-х годов, мы платим за использование рабочих рук, а не за то, что он может сделать своей головой». Это высказывание принадлежит новому вице-президенту «Дженерал моторс» по трудовым отношениям. Другое официальное лицо из наукоемкой промышленной фирмы говорит: «Из множества принятых на сегодня предположений, возможно, самым антигуманным является то, что рабочие работают, а менеджеры думают. Когда мы передаем цеховым рабочим контроль над их собственной работой, они подходят к ней необыкновенно вдумчиво»[18].
Поскольку никто еще не открыл способа разрешить противоречие между «правом менеджеров управлять» и «правом рабочих контролировать свою собственную работу», двусмысленность пронизывает и подготовку управленческого персонала, и трудовые отношения, и преподавание поведенческих наук в школах делового администрирования. Какая цель должна иметь больший приоритет — перемещение производства за границу или же попытка поднять производительность труда путем большего участия рабочих в производстве внутри США? На сегодня доминирует ориентация на «перемещение капитала» за границу.
Упор школ бизнеса и университетов, которые их поддерживают, на ориентацию студентов на реализацию функций управленческого контроля, а не целей производства в значительной степени обусловлен идеологической поддержкой, которая отражает главное течение общественной жизни Соединенных Штатов после второй мировой войны. Проблемы производства кажутся «решенными». Вспомним, что промышленность США произвела такой поток оружия и боеприпасов, который в конечном итоге смел вооруженные силы и Германии, и Японии. И это произошло в тот период, когда в Соединенных Штатах был достигнут самый высокий уровень личного потребления в их истории[19]. Когда в 1945 г. война закончилась, Соединенные Штаты обладали главной промышленной системой мира, целиком сохранившейся. С 1945 г. по начало 60-х годов промышленно развитые и развивающиеся страны, почти без исключения, смотрели на Соединенные Штаты как на модель повышения производительности труда. Частные фирмы инвестировали крупные средства в новые производственные мощности с целью удовлетворения послевоенного бума спроса на потребительские товары в Соединенных Штатах. Все, что можно было произвести, было продано. Дополнительные инъекции финансового капитала, сделанные федеральным правительством из-за участия США в войне в Корее, ускорили инвестиции и в основные отрасли промышленности.
В общем и целом это было опьяняющее достижение, настолько опьяняющее, что в 1953 г. «Нью-Йорк таймс» опубликовала сообщение под заголовком «США добились цели: пушки и масло»[20]. Главный тезис этой статьи состоял в том, что страна настолько преуспела в расширении выпуска продукции всеми основными отраслями, что отпала классическая проблема «пушки или масло». Производственные мощности основных отраслей промышленности США во всех отношениях превосходили прежние показатели. К 1 января 1953 г. сталеплавильные мощности США достигли 117,5 млн. т стали в слитках в год, т. е. наполовину больше, чем 79,7 млн. т мощностей, имевшихся в конце второй мировой войны. Снабжение сырьем, как указывалось в статье, характеризовалось избытком, а спрос на рынке гражданских видов продукции оставался на высоком уровне.
Именно на этом фоне социологи начали формулировать теорию о том, что Соединенные Штаты превратились в изобильное «постиндустриальное» общество, «такое общество, в котором в действительности свободное время приобретает такое же центральное значение, как и работа»[21]. В 1958 г. Дэвид Рисман выдвинул идею постиндустриального общества в своем эссе «Свободное время и труд в постиндустриальном обществе»[22]. Одновременно Дэниэл Белл, Роберт Теобальд и специальная комиссия по тройственной революции начали обсуждение различных аспектов того, что они одинаково охарактеризовали как постиндустриальное общество[23].
Общий тезис всех этих авторов сводился к тому, что наступила эра изобилия и что проблемы промышленного производства в своей основной форме решены. По этой причине в будущем производство будет привлекать все меньшую часть рабочей силы, основная часть которой теперь будет использоваться в различных отраслях сферы обслуживания. Внимание во все большей степени будет поглощать проблема использования свободного времени. Университеты станут играть центральную роль в качестве ведущих предприятий «индустрии знаний». Вся продолжающаяся в Соединенных Штатах промышленная деятельность будет концентрирована в наукоемких отраслях, в то время как традиционные виды производства будут во все большей степени переводиться за границу и осуществляться населением стран с более низкой заработной платой и более отсталым уровнем технического развития. В конце 50-х годов эти волнующие заявления казались уже почти осуществленными, когда федеральное правительство в панической реакции на запуск советского спутника призвало университеты расширить выпуск ученых и инженеров, с тем чтобы Соединенные Штаты смогли обогнать русских в космосе.
При президенте Кеннеди все эти тенденции ускорились: правительственные фонды потекли рекой в университеты, в то время как профессора устанавливали все более тесные контакты с государственными администраторами. Когда Линдон Джонсон объявил, что начинает «войну с бедностью», внезапно поступило и гораздо больше денег в сферу общественных наук. Параллельный бум имел место и в сфере высшего образования, и число студентов возросло с 3,8 млн. человек в 1960 г. до 8,6 млн. в 1970 г. и 11,1 млн. человек в 1975 г. Это способствовало и значительному увеличению числа преподавателей в университетах и колледжах, количество которых возросло с 236 тыс. в 1960 г. до 628 тыс. к 1975 г.[24]
Быстрый рост «индустрии знаний», казалось, также подтверждал постиндустриальную идеологию. Экономисты, профессора факультетов делового администрирования, деканы процветающих школ бизнеса — все были заняты приспособлением своих учебных программ к новым тенденциям, которые придавали производству — во всех его аспектах — меньшее значение при подготовке управляющих. Ведь в постиндустриальном обществе проблемы производства были уже решены или почти решены. Эти идеи и сегодня являются частью привычной мудрости студентов — будущих магистров делового администрирования; эти вещи сегодня знает каждый.
Даже технические факультеты университетов почувствовали воздействие новой ориентации. Фонды, поступавшие в 60-е годы на технические факультеты университетов и в технические колледжи, предназначались прежде всего для того, чтобы прямо или косвенно удовлетворить требования гонки вооружений, космической гонки и поддерживающих это соревнование авиакосмической и электронной отраслей. Исследования и обучение, касавшиеся различных отраслей производства, пользовались все меньшим вниманием. Демонстрационные и учебные металлообрабатывающие и кузнечно-прессовые цеха, а также подобные им мастерские, в которых студенты раньше приобретали опыт по обработке материалов, теперь были забыты или заброшены.
Самое крупное увеличение числа инженеров произошло в расширяющихся авиакосмической и электронной отраслях, которые обслуживали развернутую федеральным правительством космическую гонку и гонку вооружений. Инженерная подготовка для этих щедро субсидируемых отраслей более не требовала повышенного внимания к минимизации издержек, что долгое время было отличительным признаком американской промышленной технологии. Соответственно во многих ведущих школах бизнеса экономика производства перестала быть обязательным предметом при получении степени магистра. В одном колледже за другим инженерное дело стало расширяться, превращаясь в «инженерную науку». Это означало, что на технических факультетах стали проводиться фундаментальные научные исследования по таким проблемам, которые прямо помогали выпускникам этих факультетов решать проблемы новых растущих отраслей, обслуживающих заказы государства. Многие аспекты проектирования и производства гражданских видов продукции стали пользоваться меньшим вниманием. В 60-е годы многие ученые перестали изучать производственные проблемы как слишком мелкие, которые можно «усвоить прямо на работе».
В 1971 г. президент фирмы «Текстрон» сказал, оценивая положение своей компании, что «мы являемся производящей компанией, и мы следим за тенденцией, которая показывает, что США производят все меньше и меньше. Сегодня США — это страна услуг. Поэтому в определенном смысле у нас есть некоторые специальности, которые в действительности не потребуются для главного направления экономического роста Соединенных Штатов»[25].
В предыдущее десятилетие «Текстрон», подобно другим американским многонациональным корпорациям, прославилась своими операциями в сфере экспорта капитала, с помощью которого в 1973 г. за пределами Соединенных Штатов фирма эксплуатировала 38 предприятий. Высшие управляющие «Текстрон» и ректорат американской сети школ бизнеса взяли от концепции постиндустриального общества идеологическое оправдание делания денег в любой точке мира, где открывается такая возможность, вместо того, чтобы производить товары в самих Соединенных Штатах.
Интересно, что несколько профессоров школ бизнеса критикуют доминирующие доктрины своей профессии, разделяемые большинством их коллег. По мнению этого меньшинства, именно школы бизнеса несут немалую долю ответственности за курс, которым следует промышленный менеджмент США, и даже за снижение компетентности Соединенных Штатов в сферах промышленной технологии и производительности. Их мнение сводится к тому, что современные принципы управления скорее являются причиной плохих экономических показателей, чем панацеей; они считают, что концентрация внимания на финансировании, рыночной стратегии, краткосрочных манипуляциях на рынке и дистанционное, основанное на финансовых методах управление далеко расположенными предприятиями представляют собой формулы псевдопрофессионализма[26].
Между тем западногерманские и японские промышленные управляющие со всей очевидностью стали более внимательными в отношении вопросов производства, качества продукции и важности обеспечения сотрудничества со стороны рабочих.
Что вызывает эти различия? Почему руководители производства имеют самый низкий статус в большинстве компаний США? Почему в Западной Европе, особенно в ФРГ, а также в Японии производственной компетентности и технической квалификации вообще придается гораздо большее значение, чем во многих крупных американских промышленных фирмах? Подобным же образом, почему в этих странах на разработку промышленного плана обычно затрачивается гораздо больше времени, чем в Соединенных Штатах? И почему управляющие в этих странах более привязаны в своих профессиональных обязательствах к предприятиям, на которых они работают, чем их американские коллеги?
Можно назвать несколько факторов, объясняющих столь резкое различие между западногерманским и японским опытом и опытом Соединенных Штатов. Первый состоит в степени полномочий принимать решения, которыми располагают в промышленной сфере производственные рабочие, инженеры и техники. После второй мировой войны развитие профсоюзного движения в Западной Германии включало формирование системы рабочих советов на большинство предприятий. В соответствии с формальным соглашением с этими советами необходимо консультироваться при принятии решений по крупным инвестициям, производственным методам, перемещению заводов и т. п. К тому же в соответствии с западногерманскими законами о профсоюзах представители последних составляют примерно половину совета директоров корпораций. Очевидно, что эти органы, представляющие рабочих, заинтересованы в поддержании производства и занятости и в предотвращении стратегии перемещения капиталов, которая столь широко используется многими американскими многонациональными фирмами-конгломератами.
В то же самое время профсоюзы в ФРГ и аналогичные организации в Японии добились таких успехов в борьбе за увеличение доходов трудящихся, что темпы роста заработной платы в промышленности в обеих этих странах намного превзошли показатели Соединенных Штатов. Столкнувшись с давлением со стороны хорошо организованной рабочей силы, борющейся за более высокую заработную плату, западногерманские и японские управляющие пытаются компенсировать рост трудовых издержек увеличением механизации и более эффективной организацией труда. Было время, когда такой же принцип поведения превалировал и в американских промышленных фирмах, до того как метод минимизации издержек уступил свое место практике максимизации издержек, свойственной военной экономике, а также перекладыванию издержек на потребителей в гражданской экономике.
В Японии стимулы к увеличению производительности в ответ на повышение издержек в сильной степени обеспечиваются самой формой социального контракта между японской промышленностью и работающими в ней рабочими, инженерами и техниками. Эти соглашения, которых японские трудящиеся и их профсоюзы добились после длительной и тяжелой борьбы, включают обязательства менеджмента, особенно в крупных фирмах, обеспечивать пожизненную занятость для постоянно работающих у них лиц[27].
Условия как в ФРГ, так и в Японии сильно способствуют тому, что промышленный менеджмент должен уделять большое внимание технологическим улучшениям, поскольку это является одним из подходов к сохранению стабильной производственной базы, необходимой для продолжения производственной деятельности в данной общине, несмотря на рост зарплаты и повышение других расходов. Ни в западногерманской, ни в японской экономиках минимизации издержек не мешает субсидируемая государством военная промышленность. Ни в ФРГ, ни в Японии не распространилась привлекательная, но обманчивая идеология постиндустриального общества. Идея о том, что проблемы производства отходят на второй план, не стала частью интеллектуального вооружения управляющих или образованных людей вообще.
Другой фактор, благодаря которому опыт США так сильно отличается от опыта ФРГ и Японии, состоит в наличии огромного внутреннего рынка для большинства американских фирм, на который они имеют приоритетный доступ. ФРГ экспортирует более 35% своих промышленных товаров. Так же поступает Франция, а в странах Бенилюкса доля экспорта поднимается до 60%. Соединенные Штаты экспортируют менее 10% своей промышленной продукции. Ясно, что промышленные фирмы Западной Европы и Японии могут выжить лишь при условии, если они предлагают надежную продукцию по конкурентоспособным привлекательным ценам. Поэтому в этих странах и уделяется большое внимание качеству продукции и нововведениям[28].
Американо-японские различия в ориентации менеджмента включают и разительный контраст в средней прибыли на капиталовложения. Так, в 1970 г. норма прибыли на капиталовложения составила в Японии 10,3%, а в Соединенных Штатах — 16,8%. Указывая на это различие, профессор Василий Леонтьев заметил, что «если исключить отсюда убытки наших плохо управляемых автомобилестроительной и сталеплавильной отраслей, то последний показатель повысится еще более. Другими словами, японские компании готовы расширять свои операции до тех пор, пока они могут ожидать, что окупят полностью новые инвестиции за семилетний период, в то время как их американские коллеги не двинутся с места до тех пор, пока нельзя будет рассчитывать на прибыли через 4,5 года»[29].
В одной короткой, но охватывающей широкий спектр вопросов статье о своей жизни американский производственный рабочий из «Форд мотор компани» упомянул о проведенном его менеджментом сравнительном исследовании иностранных легковых автомобилей и автомобилей, производимых на заводах «Форда». Рабочий сообщает:
«Я спросил инспектора, проводившего сравнение, не объясняется ли различие между их автомобилями и нашими на 90% не лучшей работой, а скорее лучшим инженерным проектированием и инженерной проработкой, а также материалами более высокого качества.
«Да», — ответил он.
Зная о случае, когда автомобиль одной и той же марки производился в двух странах, я спросил его, не является ли сделанный в Америке «Фольксваген рэббит» столь же хорошей машиной, как и «Рэббит», сделанный в ФРГ.
«Нет, — ответил он.— Американские «рэббиты» лучше».
Если это так, то американские рабочие не потеряли право гордиться своим трудом; его потеряли те, кто ими управляет».
Западногерманские и японские промышленные управляющие лучше умеют решать вопросы долгосрочных производственных капиталовложений с целью обеспечения производства желаемой продукцией, чем их американские коллеги. Параллельно западногерманские и японские управляющие делают свои деньги, отнюдь не заменяя этим «строительство судов».
СНОСКИ
[1] См. Time, Мау 4, 1981; U. S. Bureau of the Census. "Statistical Abstract of the United States, 1980". Government Printing Office, 1980, р. 174.<<
[2] См. Time, ор. cit.<<
[3] The New York Times, Мау 23, 1980.<<
[4] См.: Abbott, Langer and Associates. "Compensation of MBAs, 1976". Park Forest, Ill., 1976.<<
[5] См.: Patrick Wright. "On а Clear Day You Can See General Motors". Wright Enterprises, 1979. Автор приводит важные. подробности того, как доминирование финансово ориентированных управляющих влияло на стратегию и стиль функционирования «Дженерал моторс».<<
[6] См. Business Week, June 30, 1980. Специальный выпуск, посвященный деиндустриализации Америки.<<
[7] Имеется обширная учебная литература на эту тему. См., например, очень полезную работу: Williаm Н. Nnewman and James P. Lоgan. "Strategy, Policy and Central Management", 8th ed. South—Western Publishing Со., 1981. Note the Selected Bibliography, р. 765 ff.<<
[8] The New York Times, July 16, 1980.<<
[9] Ibid.<<
[10] См. The New York Times, July 27, 1980.<<
[11] Рекламное объявление журнала «Форчун» в The New Yorls Times, January 28, 1981.<<
[12] U. S. Congress, House. Report of the Committee on Small Business. "Conglomerate Mergers — Their Effects on Small Business and Local Communities", 96th Congr., 2nd sess., 1980, р. 46.<<
[13] См. The New York Times, February 19, 1981.<<
[14] Time, May, 4, 1981.<<
[15] Суммарные данные о многозаводских промышленных фирмах США содержатся в "Statistical Abstract of the United States, 1980", р. 807; см. также "1967 Enterprise Statistics, Pt. I, General Report on Industrial Organization", Series ES67-I, 1972, р. 326, and in the Same Title for 1977, Table I. <<
[16] См. Time, July 6, 1981, р. 46f. ("А Shortage of Vital Skills").<<
[17] The New York Times Magazine, January 4, 1981, р. 42. Так прокомментировал деятельность американских менеджеров президент фирмы «Сони».<<
[18] Business Week, Мау 11, 1981, р. 87.<<
[19] Средние личные потребительские расходы на душу населения (в постоянных долларах 1954 г.) возросли в Соединенных Штатах с 1368 долл. в 1939 г. до 1606 долл. в 1945 г. Благодаря тому, что «треть нации», которая ранее жила в плохих жилищах, была плохо одета и плохо питалась, вступила в промышленную рабочую силу или стала получать более высокие сельскохозяйственные доходы,то большее число людей оказались вовлеченными и в производство, причем они трудились больше времени, чем когда-либо прежде. Эффект роста потребительских расходов был, правда, не очень виден для представителей среднего класса, поскольку потребление бензина, шин и мяса было рационировано, а снабжение новыми потребительскими товарами длительного пользования было прекращено. — См. данные о доходах и населении, приведенные в публикации министерства торговли США: Historical Statistics of the U. S. Colonial Times to 1957 (Government Printing Office, 1972), р. 70, 143.<<
[20] The New York Times, August 2, 1953.<<
[21] David Riesman. "The Dream of Abundance Reconsidered". Лекция на собрании Американской ассоциации психиатров в Новом Орлеане 12 мая 1981 г.<<
[22] Это эссе включено в сборник: Маss Leisurе. "The Free Press", 1958.<<
[23] Всеохватывающий обзор этих тенденций дан в работе: Daniel Bell. "The Coming of Post-Industrial Society". Basic Books, 1973, р. 36, 37, 461, 462.<<
[24] См. "Statistical Abstract of the United States 1980", р. 166.<<
[25] Forbes, September 15, 1971, р. 58.<<
[26] См. статьи: Robert Н. Hayes and William J. Abernathy. "Managing Our Way to Economic Decline". — Harvard Business Review, July—August, 1980, и The New York Times, August 20, 1980, а также статью: Robert Н. Hayes and Modesto А. Mаidiquе. — The New York Times, June 2, 1981. Широкая оценка управленческих дисциплин, включая исследование операций и др., в том виде, как они практикуются в Соединенных Штатах, дана одним из «отцов» исследования операций, Расселом Л. Акоффом.— См.: Russell L. Аckоff. "The Future of Operational Research Is Past", "Resurrecting the Future of Operational Research". — Journal oj the Operational Research Society, 1979, р. 93—104, 189—199.<<
[27] См.: Сhilе Nаkаnе. "Japanese Society". University of California Press, 1970, ch. I; см. также: Steve Lohr. "Japanese Earned Labor Harmony". — The New York Times, February 13, 1982.<<
[28] Контрасты с положением в ФРГ и Японии во многом относятся и к Великобритании. Британские профсоюзы добились гораздо меньшего влияния по части принятия производственных решений, чем их западногерманские коллеги. Промышленный менеджмент Великобритании имеет большие возможности, для того чтобы следовать стратегии экспорта финансового капитала, по сравнению со своими коллегами в ФРГ и Японии. Соответственно, британские управляющие уделяют меньше внимания технологии производства и качеству продукции и с большей неохотой идут на увеличение производительности труда и капитала в качестве основного метода преодоления роста производственных издержек при сохранении занятости и производства.<<
[29] The New York Times, April 5, 1981.<<